Ежевика - Эстер

Первым воспоминанием Эстер был момент, когда с ней разговаривала ее мама. Эстер лежала в кроватке, ей было примерно 5 месяцев. Она смотрела на женщину, что разговаривала с ней странными звуками и улыбалась. Эстер не понимала ничего из того что ей говорила мама. Мысли в голове быстро появлялись и также быстро улетучивались. Внимание тоже все время рассеивалось.

Со временем Эстер начала понимать слова матери. Но она не торопилась отвечать ей. Она просто следила за тем, что происходит дома. Ей было интересно смотреть за семьей, в которой она родилась. Все казалось странным, но вполне логичным. С ней все время сюсюкаются и словно не ждут ничего особенного, поэтому Эстер и не показывала, что она все понимает и что, если бы захотела, то могла бы и ответить, пусть и не слишком длинными предложениями. А ведь ей было всего 9 месяцев на тот момент.

Эстер старалась не выделяться слишком сильно. Она ползала, играла с игрушками, смотрела телевизор. Иногда мама давала ей свой планшет или телефон, чтобы поиграться. Игры были не очень интересными, но Эстер старалась не подавать виду. Она спала, ела, игралась, в общем делала все, что делает обычный ребенок, как она видела по фильмам, которые смотрели родители иногда. Также она повторяла, что делали другие дети ее возраста. Она не хотела выделяться.

Однажды она лежала в кроватке и думала о том, когда же ей начать ходить и разговаривать. Мама входит в комнату и Эстер тут же начинает делать вид, что пытается встать, держась ручками за перила кроватки и старается показать, что очень рада видеть маму.

– Малышка, ты проснулась, лапочка моя. Дашенька, доченька моя. – разговаривает со своей малышкой женщина.

Как ей не нравилось это имя. Эстер словно чувствовала, что ее зовут совсем не так. Поэтому Эстер начинает смотреть на маму с укоризной и огорчением. Женщина немного пугает необычный взгляд дочери, который совершенно не соответствует ее возрасту и сбивает с толку. Испугавшись, мама отходит чуть дальше, а затем и вовсе покидает комнату. Зря, конечно Эстер так на нее посмотрела. Надо быть сдержанней и терпеливее. Теперь в комнату вошли двое – та самая женщина и вместе с ней мужчина.

– Посмотри, как она странно смотрит. – шепчет женщина.

– Да нормально она смотрит, как обычно. Тебе просто кажется.

Это пришел папа Эстер. Эстер меняет взгляд и делает вид что огорчается из-за того, что просто не может сама встать и начинает немного хныкать. Она вообще старается редко плакать, чтобы сильно не беспокоить своих родителей.

– Видишь, нормально она смотрит. – мужчина обнимает женщину и целует в щеку. – Ксюша, все хорошо. Просто она очень хочет научиться ходить, но у нее пока не получается.

– Да, ты прав. Я просто себе надумала.

Эстер довольна, что ее ошибка была исправлена. Эстер перестает плакать и тянет ручки к родителям. Отец подходит и берет ее на руки.

– Что? Хочешь кушать? – Эстер что-то улюлюкает в ответ. – Видишь, какая у нас умная дочь. Она уже многое понимает, да? – Эстер улыбается, словно просто реагирует на папину улыбку, а не на его слова.

– Да, надеюсь, что она вырастет здоровой и счастливой. – отвечает мама.

Эстер решила сделать первые шаги в десять месяцев. Она где-то слышала, что это вполне нормальный возраст. Родители были так счастливы, просто не могли нарадоваться. Заговорила фразами она еще через месяц.

Сразу, как только она могла устойчиво стоять и перемещаться по комнате, она перестала беспокоить родителей. Она стала очень самостоятельной. Эстер была очень наблюдательной. Она внимательно следила за действиями родителей и других людей, которых видела. Она училась, впитывала опыт как губка. Отчего-то все казалось таким знакомым, словно весь этот новый для нее мир она уже видела когда-то. Только вот что-то все-таки отличалось, хотя Эстер и не понимала, что именно. Может она родилась в этом мире заново, но отчего-то старые воспоминания остались? Хотя воспоминаний не было, было всего лишь ощущение дежавю.

Эстер росла не очень общительной, она больше любила занимать наблюдательную позицию. Она была настолько умной и осторожной, что со временем родители даже перестали опасаться за то, что она куда-нибудь полезет не туда или сделает что-то не то. Ей даже говорить было не обязательно, она словно сама все понимала. Она совершенно не требовала заботы и опеки, вероятно этим она и беспокоила свою маму.