Андрей Кощиенко - Айдол-ян. Книга 4, часть 4. Смерть айдола [СИ - с илл.]

Майор задумывается.

— В Америке, я знаю, есть такие закрытые военные программы, в которых проводятся исследования всяких странных случаев. — говорит капитан.

— Это в Америке. — отвечает майор. — Нам кто этим позволит заниматься?

— Ходят слухи, что госпожа президент интересуется разными таинственными вещами. — сообщает капитан.

Майор вперивает в него пронзительный взгляд и задумывается.

— Хорошо. — наконец произносит он. — Рапорт пока оставлю у себя. Подумаю и посоветуюсь с теми, кто может что-либо в этом понимать. Благодарю за службу, капитан!

— Служу отечеству! — козыряет в ответ тот.

Время действия: двадцать девятое октября, вторая половина дня

Место действия: Сеул

«А я иду, шагаю по стране. Насквозь пройти её смогу…» — на ходу переделывая слова старой песни, чапаю по Сеулу. Слегка гуляю. Сегодня с утра, получив увольнительную с целью посещения похорон, на них не поехал. Вместо этого рванул с ЧжуВоном к адвокату. Перед этим поимел дома некоторую нервотрёпку, когда вначале пытался объяснить, почему нам не нужно идти провожать СанХёна, а потом — действительно ли мне так необходимо судиться с агентством? И слушать, как семья, обеими её голосами, — дружно убеждает этого не делать. Но я сказал себе: «Баста, карапузики! Кончилися танцы!» — и, забрав из дома копию контракта, поехал показывать её адвокату, который по факту оказался не одной персоной, а тремя. Один начальник и двое — его подчинённые. Контора, в которую привёз меня ЧжуВон, как он объяснил, — «интегрирована в структуру корпорации «Sea group». И всё будет теперь хорошо, поскольку постоянно находится под неусыпным контролем. Что ж, посмотрим, как оно окажется на самом деле. Пока же, изложив юристам суть дела и чего хочу, оставил их думать, как им будет ловчее заводить судебную машину, а сам свалил. Воспользовавшись тем, что ЧжуВона ждут дома, сказал ему: «гудбай, май френд, гудбай» — и пошёл гулять.

Решил слегка побыть «нигде и никем» перед возвращением домой. Так это называю, когда иду и просто глазею, не задумываясь о выборе маршрута. Никто тебе по мозгам при этом не ездит. Разговаривать ни с кем не нужно. Просто сам. Один. Идёшь. Отдыхаешь.

Да и честно говоря, для разговоров не тот день, — СанХён придурок. Нельзя, конечно, так об ушедшем, но что правда, то правда. На которую, как известно, не обижаются. Вот чё было человеку не позаботиться о себе? Всё было бы сейчас иначе. Вообще, конечно, по принятым правилам, нужно пойти на похороны, но опасаюсь, что ЫнДжу вновь устроит скандал и вместо скорбного прощания выйдет балаган. Аджума, похоже, с головой совсем не дружит. Я же, исходя из имеющегося личного опыта, думаю, что прощаться с покойником, — не так уж и обязательно.

«Там только тело. Президента там нет», — сказал я ЧжуВону, когда тот попытался (правда, без особого энтузиазма) начать бубнить о том, что на подобных мероприятиях следует присутствовать.

«Откуда знаешь»? — озадаченно спросил он.

«У меня больше десяти минут клинической смерти. Так что знаю, о чём говорю», — напомнил я ему об обстоятельстве, о котором, он, кажется, подзабыл.

«И что там?» — помолчав, задали мне следующий вопрос.

«Придёт время — увидишь», — многозначительно пообещал я.

После этого ЧжуВон почему-то заткнулся и в тему углубляться не стал. Возможно, раз его ждут и нарисовался прекрасный повод не тащиться туда, куда ему явно не хотелось, — он решил воспользоваться ситуацией. Не разводить разговоры, а просто собраться и поехать домой.

И вот теперь я один и на свободе. Давненько не было такого замечательного времяпрепровождения. Не понимаю, как можно постоянно жить в казарме? Ведь непрерывно с кем-то рядом трёшься. Ни минуты одиночества. Только если в сортире и то, наверняка в соседней кабинке, за тонкой стенкой, кто-то тужиться будет. Никакого романтизму. Какая тут нафиг, духовная эстетика и созерцательность?

Кстати, о вечном. Не посетить ли мне какой-нибудь храм? И не поставить ли мне свечку СанХёну? Может, ему станет от этого легче? От искреннего «спасибо» и пожелания добра. Не знаю, как именно крутится механика потустороннего мира, но в этом, — поставить за упокой души совершенно не трудно. Пожалуй, так и сделаю. Тем более, что с моим намерением побыть «никем и нигде», — трудно. Встречные пялятся так, словно я иду в будёновке, валенках и за мной парашют по земле волочится. Будто отродясь не видели девчонки в корейской парадной военной форме и тёмных очках. Чёрт, а ведь ЮнМи же ещё и в «блонд» покрашена! Тогда да. Действительно, в Сеуле такое «чудо», бродящее по улицам, не встретить, окромя меня… Ну ни минуты покоя!