Андрей Кощиенко - Айдол-ян. Книга 4, часть 4. Смерть айдола [СИ - с илл.]

— Какие ещё «мои условия»? — отодвигаясь к окну, непонимающе спрашивает та.

— По совместному агентству. Пиши в контракт что хочешь, я соглашусь.

— С чего бы это? — удивляется ЮнМи.

— Мм… скажем так, — я поражён уровнем твоего мастерства.

— Только понял? — насмешливо говорит ЮнМи, хотя видно, что довольна признанием её крутизны. — Я думала, — ты быстрее соображаешь.

— Я быстро соображаю. — успокаивает ЧжуВон. — Просто не спешу выносить суждения. Ну, так что скажешь?

— По поводу «что хочешь»? А ты уверен?

— Я надеюсь, что у тебя есть совесть.

— Пфф… Где ты у меня её видел? Значит, всё-таки есть ограничения?

— Ну я же должен тоже что-то получать?

ЮнМи задумывается и её взгляд становится подозрительным.

— Слушай. — говорит она. — Ты, случаем, не лапшу ли мне на уши вешаешь, чтобы свалить от бумажной работы?

— С чего ты взяла?

— Просто представила, сколько мне придётся писать и сразу стало лень.

— ЮнМи, нельзя быть такой ленивой. Это же прежде всего в твоих интересах.

— Знаешь что, потенциальный владелец агентства? Если хочешь им стать, бери и делай сам! Я и пальцем не собираюсь касаться бумажек! Моё дело — музыка и вокал, а не на клавиатуре биться. Понятно?

Наклонив голову и глядя слегка из-под бровей, ЮнМи вопросительно смотрит на ЧжуВона.

— Ты неконструктивно настроена. — отодвигаясь, осуждающе говорит тот.

— Для «UMG» и «Sony music» я очень конструктивно настроена. Достаточно поставить подпись в местах, отмеченных галочкой. У них — всё есть, все бумаги. Соответствуйте мировым стандартам, господин ЧжуВон, раз желаете работать на международном рынке.

— Я понял. — надев на лицо бесстрастную маску, говорит господин ЧжуВон и отодвигается от ЮнМи ещё дальше.

ЮнМи некоторое время с превосходством смотрит на него, потом отворачивается.

— Ты не забыла, что у нас ещё тест на знание народных танцев? — помолчав, спрашивает ЧжуВон.

— Чёрт! — коротко отвечает ЮнМи, теряя задорное выражение лица.

— В национальных костюмах. — уже с заметным злорадством добавляет ЧжуВон.

— Хнегтмскн… — ЮнМи неразборчиво буркает что-то явно нецензурное себе под нос и, откинувшись на спинку сиденья, закрывает глаза.

ЧжуВон довольно улыбается.

(Этот же день. Вечер. Воинская часть)

Всё-таки армия не лишена положительных сторон. — думаю я, ожидая, пока компьютер загрузит браузер. — Разве бы я мог, вот так вот, в агентстве, сидеть и балду пинать в сети? Сразу бы прибежали, трястись бы начали — «о-о, ты не работаешь! Как же так?!» А тут, — распорядок дня, личное время, которое никто не может забрать. И спать ложусь вовремя, как белый человек…

Так, есть загрузка. С чего начать? Пойти посмотреть, как идут дела в «Billboard» у БоРам и у «Bang Bang»? Пожалуй, да. Только вначале гляну, какие новости-слоновости в местном зоопарке. Что пишут про всплывшую историю с кошельком и пишут ли вообще? А то я как жил, так по-прежнему и живу отдельно от страны. Что в ней творится, — слабо представляю. Спросят во Франции про какие-нибудь недавние события, снова буду бледно выглядеть, как «Человек в жёлтой рубашке» …

— Упс… — невольно произношу я вслух, смотря на стремительно улетающие вверх по экрану монитора строчки. — Называется, зашёл почитать новости…

Интересно, — корейские фаны действительно настолько ненормальные? — думаю я, следя за творящейся вакханалией на сетевой странице группы. — Это же невозможно прочесть. Зачем тогда пишут? Может, у них есть в мозгу участок, выделенный под буфер? Быстро туда записывают, а потом из него медленно читают?

Киборги… — окончательно решаю я, ещё несколько секунд попялившись на мотыляющиеся по экрану строки. — Надо идти туда, где помедленнее. Я не могу читать с такой скоростью…

Перебираюсь на одну из известных мне сетевых страниц, где никогда ничего не «летало» и обнаруживаю фотоотчёт с поздравлениями БоРам! Счастливая держательница первого места в категории «латинос-билбоард» с бутылкой шампанского в одной руке и фужером — в другой, а также, — остальные участницы группы, тоже с «ёмкостями», в которые «налито». Все, кроме меня.

«Фига се! — удивлённо озадачиваюсь я такому развитию событий. — А как же я? Я же БоРам песню дал? А они без меня празднуют. И лица у всех — весёлые. По ним не скажешь, что моих сонбе что-то печалит…»

«И СонЁн как огурчик… Как-то … ссс… не понимаю ситуацию, однако. Опять, что ли, мои сумки «к дверям поставили»? Блин! Задрало это агентство! Директор — больной на голову извращенец, президент — лежит в коме, а мемберы такие — «тыгдым, тыгдым», сегодня плачут, а завтра улыбаются, как ни в чём не бывало! И один я, среди бедлама, затягиваю зубами узел верёвки, чтобы всё это удержать. Вот зачем, спрашивается, в это впрягся?