Андрей Кощиенко - Айдол-ян. Книга 4, часть 4. Смерть айдола [СИ - с илл.]

— Да, выдавали. — признаю я.

— В нём есть — «Мужчина в жёлтой рубашке»?

— Нет.

— Тогда почему вы её подготовили?

Ну в конце концов, почему бы мне не разучить произведение, с которым я однажды конкретно «пролетел»?

— Мне она понравилась больше имеющихся в списке, господин капитан. — объясняю я свой поступок.

Капитан озадаченно смотрит на меня. ЧжуВон осуждающе смотрит на меня. «Консерваторщики», переглянувшись между собой, удивлённо смотрят на меня.

Пауза.

— Я доложу командованию о ваших самовольных решениях. — пугает капитан.

Ну как, — «пугает»? Пытается.

— Так точно. — отвечаю я.

Несколько секунд смотрим с капитаном друг другу в глаза.

— Хорошо, — вздыхает он, прекращая поединок. — Исполняйте. А звуковое сопровождение у вас есть?

— А что, неужели «Мужчина в жёлтой рубашке» не найдётся на диске? — удивляюсь я.

Капитан выдыхает.

(Позже. Там же)

Ооо, рояль!

После того как я показал, на что способен как исполнитель народного творчества, «высокая комиссия» с умными лицами покивала друг другу и её старший предложить перебраться в другой зал, в котором — «есть условия для проведения следующего этапа прослушивания». С предложением согласились. Требовать — «тащите рояль сюда!», никому в голову не пришло, поэтому послушно «почапали» следом за указывающими путь хозяевами. Пока шли, процессия как-то постепенно приросла числом. Похоже, игра на рояле здесь вызывает больший интерес, чем распевание корейских песен. Кто бы мог подумать такое о консерватории? Капитан против присоединения новых людей не возражал, поэтому в выбранный зал с невысокой сценой я ввалился в большой компании не пойми кого. Людей, которых вижу первый раз в жизни. Ничего не имею против их персон, но, «пардонэ муа», пол зала ведь набилось?! Это уже не прослушивание, а концерт получается. На такое я не подписывался!

— Уважаемая комиссия. — поднявшись на сцену и повернувшись лицом к зрителям, говорю я. — Прошу вас принять к сведению ряд обстоятельств. Первое заключается в том, что ещё ни разу не исполняла произведение, которое хочу представить на ваш суд…

— Почему — не исполняли? — изумляется пожилой кореец, сидящий в первом ряду.

По всей видимости, он тут самый главный со стороны «консерваторщиков», поскольку «людская колбаса», формировавшаяся в процессе перехода между помещениями, выстраивалась следом за ним. И причёска у него соответствующая — длинные седые волосы до плеч. Богемная. Наверное, — главный здешний мэтр. Интересно, почему мне его не представили?

— Прошу прощения, сонсен-ним, — отвечаю я, обращаясь к предполагаемому мэтру. — Просто у меня не было для этого возможности. В моей воинской части нет музыкальных инструментов, подходящих для работы …

После секундной паузы в зале становятся слышны оживлённые перешёптывания. Ловлю на себе обеспокоенный взгляд капитана. А вот надо было мои требования выполнять!

— Так вы её вообще не исполняли или не исполняли для широкой публики? — уточняет мэтр, видимо, желая обрести полную ясность в вопросе.

— Она вообще ещё ни разу не звучала. — говорю я и, с намерением немного подольститься, сообщаю. — Присутствующие в зале будут первыми людьми на Земле, которые услышат «Лунную сонату».

В зале на несколько секунд устанавливается тишина, пока присутствующие обдумывают мои слова.

— Ну, а нотная запись? — не собираясь успокаиваться, спрашивает мэтр. — У вас она есть?

— К сожалению, не успела её подготовить. — каюсь я.

— Как же вы будете играть? — получаю следующий резонный вопрос.

— Из головы. — улыбаюсь я и прикладываю правый указательный палец к своему виску. — Всё — тут.

В зале, после моих слов, возникает всеобщее оживление. Седовласый кореец, который со мной разговаривал, с выражением скепсиса пожимает плечами. Мол — «Пожалуйста, если вы так хотите. Посмотрим, что у вас получится».

— И второе обстоятельство. — повысив голос, чтобы перекрыть шум, говорю я. — Я давно не играла на большом рояле, плюс вчера у меня были стрельбы. Винтовка очень тяжёлая и всё время норовит выскочить из рук. Приходилось напрягаться и сейчас чувствую, что кисти у меня уставшие из-за непривычных движений. Поэтому обращаюсь к уважаемой комиссии с просьбой позволить мне немного для начала поиграть, чтобы познакомиться с инструментом и размять пальцы…

Высказав просьбу, гляжу в зал, ожидая ответа. Там, судя по выражениям на лицах, конкретно — офигевают. А лицо у капитана становится из настороженного — испуганным.