Андрей Кощиенко - Айдол-ян. Книга 4, часть 4. Смерть айдола [СИ - с илл.]

— Я предоставил бабушке наглядное доказательство того, что ЮнМи — простая девушка, а не дух королевы. Королева поняла бы высокую речь дворца, а ЮнМи, — никак не среагировала…

ЧжуВон делает паузу, давая время на то, чтобы слова отложились в мозгах старушки.

… Поэтому хальмони может теперь спать спокойно. — добавляет он, заканчивая. — Ничего сверхъестественного нет.

— Ха! — насмешливо восклицает бабушка и выставляет на внука указательный палец. — Ты не взял в расчёт жизнь великого дворца, потому что не имеешь о ней ни малейшего представления! Она — одна сплошная интрига! Кто ты такой в сравнении с королевой Мён СонХва? Неужели думаешь, что она попалась бы в такую примитивную ловушку?!

Наступает оглушительная тишина. МуРан всё так же стоит, указывая пальцем на внука. На лице ДонВука неподдельное изумление. ЧжуВон изображает озадаченность.

— Так. — наконец веско произносит глава семьи. — Вижу, безумие никуда не делось. Церемония воинского награждения в присутствии высоких лиц для вас обоих стала лишь новым местом игры!

МуРан, поморгав, аккуратно загибает обратно агрессивно выставленный палец.

— Значит, ты уверена, что ЮнМи — это Мен СонХва. — как бы подытоживая, произносит ДонВук. — Так?

Сын с вопросом смотрит на мать, ожидая ответа.

— Согласна, что звучит достаточно безумно. — секунды три обдумав, кивает та.

— «Достаточно»? — с сарказмом в голосе переспрашивает ДонВук. — По-моему, не то что «достаточно», а более, чем! Просто уже … слов нет!

МуРан в ответ отводит глаза и, сделав вид — «вообще не понимаю, чё ко мне пристали?», смотрит в сторону.

— А ты, значит, беспокоишься о хальмони? — переведя взгляд с матери на сына, спрашивает ДонВук.

— Да, да, да… — согласно качает головой в ответ тот. — Как любящий внук…

МуРан бросает на него быстрый взгляд.

— И лучшего места, где можно продемонстрировать свою заботу, кроме награждения, ты не нашёл?

— Это было внезапное озарение. — виновато смотря в пол, кается ЧжуВон. — Я подумал, что такого подходящего момента может и не быть…

— Выгнать бы тебя из дому. — с оттенком мечтательности в голосе произносит ДонВук. — К «твоей женщине». И все карточки тебе заблокировать. Пусть она тебя кормит, бездельника…

ЧжуВон смотрит в пол, продолжая показывать, что он раскаивается.

— Голод быстро бы тебе мозги прочистил. Жаль, не получится. Сейчас тебя армия кормит. А пока ты дослужишь, твоя мать десять раз уговорит простить тебя. Хорошо устроился.

ДонВук осуждающе смотрит на молчащего сына.

— Ну и что мне теперь делать? — спрашивает он. — С тобой и «твоей женщиной»?

— Ничего не надо делать. — быстро отвечает ЧжуВон подняв голову. — Оставить как есть.

— «Как есть»? А что — «есть»?

— ЮнМи моя девушка и я за неё отвечаю.

— Ты за себя не отвечаешь, а ещё за кого-то собираешься. — говорит ДонВук. — А скандал с кражей кошелька? Подумал, что будет?

— А что мне будет? — слегка удивляется ЧжуВон. — Я же не старший наследник? Могу вообще уехать из страны, через полгода все забудут. Потом, суд признал её невиновной. Какие претензии? Кстати. Почему мне никто про это не сказал? ЮнМи говорит, что все знали.

ЧжуВон с вопросом переводит взгляд с отца на бабушку и обратно.

— Спрашивай у своей хальмони. — сделав лёгкий жест рукой в сторону, отвечает ДонВук и интересуется. — Ну а её дядя? Оправдательного приговора там не будет. Что с этим станешь делать?

ЧжуВон пожимает плечами.

— Ничего. — отвечает он.

— Потрясающе. — произносит его отец. — Просто потрясающе. А мне что делать?

— Выгонишь меня из дома. — предлагает сын. — Только из реестра, пожалуйста, не вычёркивай.

— «Я уеду и все забудут»? Да?

— Вроде того.

— Угу, и ЮнМи с собой возьму. Сейчас ты её поддержишь, а она в благодарность согласится работать в твоём агентстве. А потом, — хоть в Сампсу Капсан [16] Сампсу Капсан — глухая местность в северо-восточных горных районах Кореи, служившая местом ссылки. , лишь бы от семьи подальше! Верно?

— Но как же я возьму её с собой, отец? Это у меня служба два года, а она почти офицер, будет служить до победы…

— Ты мне не рассказывай, когда тигр курил! [17] «Когда тигр курил» — т. е. давно и неправда. Корейская поговорка. Кто станет держать её в армии после того, как узнают, что её дядя возил контрабанду в Пукхан? Хочешь сказать, что не думал о таком, да?

ЧжуВон в ответ делает неопределённое движение головой, которое можно расшифровать как «мейби, мейби».