Дмитрий Лифановский - Проект Ковчег. Зима 41-го.

— Быстро все из вагона!

Девушки, толкаясь, стали выскакивать. В голове состава послышались еще взрывы. Таня с Идой выталкивали девчонок, последними выскочили сами. Из других вагонов тоже выпрыгивали люди, разбегаясь подальше от состава. Вдруг, над ними промелькнула стремительная тень, и раздался стрекот пулемета. По насыпи хлестнули пули. Кто-то дико закричал. Рядом с Лидой девушка-зенитчица из их вагона вдруг жалобно заскулила и упала, с размаху уткнувшись лицом в слежавшийся наст. Лида подскочила к ней и за шиворот телогрейки стала оттаскивать от вагонов. С другой стороны подскочила Ида и помогла ей. Отбежав, они, тяжело дыша, упали в снег. Ни взрывов, ни стрельбы больше не слышалось, только в той стороне, куда упали бомбы, все так же продолжал жутко кричать раненый. Повернувшись к девушке, которую они тащили, Лида встретилась с мертвым остекленевшим взглядом. Лида вскрикнула и отпрянула. Ида, поднявшись, перевернула тело девушки на спину и рукой прикрыла ей глаза, потом, протянув руку, помогла встать Лиде:

— А ты молодец, подруга, не растерялась! — в голосе обычно холодной и молчаливой Иды послышалось теплое участие.

— Растерялась, к этому невозможно привыкнуть, — Лида судорожно втянула в себя воздух, руки у нее тряслись.

— Была уже под бомбежкой?

— Была. Когда город бомбили. Мы с Петей у драмтеатра как раз были.

— Ясно. Ничего привыкнешь. Пойдем, посмотрим, может, кому помощь нужна.

Они пошли вдоль состава, вглядываясь в лежащих людей. Раненых и убитых больше не нашли, повезло. Может где-то впереди и были такие, но девушки от своего вагона далеко отходить не стали. Народ потихоньку приходил в себя, поднимаясь из снега и отряхиваясь. Разбежавшиеся, стали подтягиваться к вагонам. Сержант Таня с еще тремя девчонками, уже подтащили убитую к насыпи, уложив ее у распахнутых створок их теплушки. Все молчаливо столпились вокруг тела. Лида пыталась и никак не могла вспомнить, как звали погибшую. Вера, Варя? А ведь только утром они вместе сидели у печки и пили жиденький, чуть подкрашенный чай.

— Не повезло Варьке, — раздался голос Тани, — не доехала. А так мечтала на Москву посмотреть, на Кремль, — сержант всхлипнула. У Лиды на глаза тоже навернулись слезы. Зачем?! За что?! Кому нужна эта проклятая война?! Понятно, что Гитлеру! Но зачем? Зачем прилетел сюда этот неизвестный немец и убил Варю? Что она ему сделала? Жила, училась, любила, мечтала Москву посмотреть, Кремль. А тут прилетел этот гад и убил ее! Ненависть темной волной стала подниматься из глубины души, злые слезы полились еще сильнее. К Лиде кто-то подошел сзади и обнял ее, крепко обхватив руками. Она оглянулась. Ида. Весельская стояла, крепко стиснув зубы, и сухими, ледяными глазами смотрела на Варю, как будто стараясь запомнить ее на всю жизнь.

К их группе подошли командиры. Майор — начальник поезда, незнакомый капитан и Губин. Губы у лейтенанта тряслись, из ссадины на лбу сочилась кровь:

— Все живы, все на месте? — неприятным с повизгиванием голосом спросил он у Иды.

— Живы, на месте, товарищ лейтенант. Вам бы голову перевязать, бинт есть?

— Да? — Губин провел ладонью по ссадине и непонимающе уставился на испачканную кровью руку, — наверное, есть, сейчас спрошу.

— Стойте уже здесь, сама спрошу, — Ида пошла в сторону оказывающих кому-то помощь санитаров, а Губин часто-часто закивал головой ей вслед, соглашаясь, что будет стоять здесь и ждать ее. Лиде стало неприятно смотреть на этого испуганного человека и она залезла в вагон. Их теплушка не пострадала, только от резкого торможения состава на пол посыпались вещи и с печки свалился котелок с кипятком. Девушка, чтобы отвлечься от тяжелых мыслей стала наводить порядок. Через некоторое время к ней молчаливо присоединились девчонки-зенитчицы. Закончив с уборкой, Лида выглянула из вагона. Тело Вари уже куда-то унесли. Народ толпился у своих вагонов, обсуждая произошедшее, из соседней теплушки слышался смех. Надо же, буквально час назад их могли убить, а вот уже кто-то смеется, шутит. А Варя этого уже никогда не услышит, не засмеется чьим-то шуткам, не пошутит в ответ сама. Проклятая война!

Поезд простоял еще часа три и, наконец, тронулся. Больше в дороге с ними ничего не произошло. И вот в приоткрытых сворках вагона показались пригороды Москвы. Позади осталось долгое, выматывающее четырехсуточное путешествие. Состав загнали в отстойник на запасных путях. Тут же появился Губин. Девушки тепло попрощались со своими попутчицами. Лейтенант нетерпеливо переминался, подгоняя их. Построив девушек, он провел перекличку и приказал не в ногу следовать за ним, гордо зашагав впереди. Наверное, самому себе с перебинтованной головой под лихо заломленной шапкой-ушанкой он казался героем. А Лиде было смешно смотреть на Губина, в памяти всплывали его трясущиеся губы и растерянный вид сразу после бомбежки. Видимо, такие же мысли, судя по ехидным улыбкам, посетили и ее подруг.