Павел Мочалов - Танкист Мордора

Голова утром на удивление не болела, ушла и боль в пояснице, но левый глаз по-прежнему не желал открываться. Увидев Серегино лицо, Анарион сочувственно покачал головой:

– Похоже, вы сильнее пострадали сегодня ночью, Сергей Владимирович, чем в прошедшем бою.

– Ученица ваша постаралась, – буркнул Попов, мрачно разглядывая отражение в ведре с водой и ежась от утренней прохладной сырости.

– Ну, этому я ее не учил, – смутился Анарион, – это уже после меня.

– Да ладно, – махнул рукой Серега, – сам виноват. Какая у нас диспозиция на сегодня?

– Извольте видеть, – инженер повел рукой вокруг, – располагаемся в лесу, готовимся к бою. Прибегал посыльный от Энамира, сбор командиров на опушке на восходе солнца. Мы вас сразу и разбудили.

Огромные сосны вздымались вокруг дороги, на которой остановилась платформа. Космы тумана плавали между оранжево-серыми стволами, оседая на лице и одежде мельчайшими капельками. Ветра не было, но в лесу стоял мерный шум, не забиваемый даже обычными звуками войска на стоянке.

– Шумит что-то?

– Шумит? – не понял Анарион, – А, так это море. Прибой шумит.

– Где море? – не понял уже Попов. Дорога проходила в широкой ложбине, по обе стороны которой лес взбегал на довольно высокие пригорки.

– Ну, вот же за дюной, – махнул рукой инженер в сторону пригорка, – сейчас на рекогносцировку пойдем, сами увидите.

– Мне сейчас только на рекогносцировку, – скривился Серега, – с такой-то блямбой.

– Ну, второй-то смотрит, – утешил его Анарион, – да и левый скоро откроется, может, завтра, может, уже сегодня к вечеру. Человек – скотина живучая.

Когда Серега спрыгнул с платформы, под ногами оказался плотный песок, засыпанный мощным слоем мертвой хвои. Под ногами песок не расползался, даже колеса платформы углубились в него совсем чуть-чуть, и инженер с капитаном легко преодолели пологий подъем на вершину дюны. Здесь уже стоял тот самый пожилой орк, который плакал во время траурной церемонии, и высокий человек в кавалерийском плаще и сапогах со шпорами. Завидев Серегу, орк заулыбался, оскалив желтоватые клыки, и шагнул навстречу, протягивая жесткую мозолистую лапу:

– Капитан Горгаз. Приветствую командира самой замечательной военной машины из тех, что я видел в жизни, а повидал я их, право слово, немало. Повелитель присвоил вам звание капитана Мордора, если не ошибаюсь?

– Так точно, – блеснул военным прошлым Попов, сдерживая смех (не, Горгаз, это уж слишком, граждане), и даже прищелкнул каблуками, здороваясь.

– Нуменорец? – буркнул высокий, кутаясь в плащ.

– Нет, – слегка растерялся Серега, не зная, хорошо это или плохо.

– А тянетесь, как выпускник Арменелоской академии, – сплюнул высокий.

– Не обращайте внимания, капитан, – попытался сгладить неловкость орк, – у капитана Варка от сырости и холода ноет зуб, и он готов порвать любого, кто подвернется под руку. Неплохое состояние для штурма, не находите?

– Вам смешно, а я места себе не нахожу. Проклятое море.

– Если господин капитан позволит, – осторожно вмешался в разговор Анарион, – в моей походной аптечке есть щипцы для удаления зубов.

– Да лучше к орочьему коновалу, чем к нуменорскому инженеру, – желчно отозвался кавалерист. Анарион развел руками и отступил за спину Попову.

– Грызетесь? – К ним широким шагом приближался Энамир в сопровождении двух адъютантов.

– У господина Варка зуб болит, – мелко засмеялся Горгаз.

– А у господина капитана, я вижу, болит глаз. Эльфийская стрела? На излете? – прищурился полководец.

– Нет, дверной косяк, – солгал Серега.

– Главное, чтобы не орочий кулак. Ну ничего, злее будете, – хмыкнул Энамир, – прошу за мной, господа.

Они начали спускаться по противоположному склону дюны, и Серега увидел сквозь просветы между соснами однообразную серую поверхность, убегающую к неестественно ровному горизонту. Шум усилился, и вскоре путники вышли на пляж, усыпанный мелкой галькой. Длинные серые волны одна за другой с шипением и шорохом выбегали на него, чтобы тут же рассыпаться пеной и откатиться обратно. В лесу ветра не было, а здесь он тут же полез за шиворот и в рукава, напоминая, что еще далеко не май.

Берег изгибался огромной излучиной, и если на западе он оставался все таким же пологим и поросшим лесом, то на востоке постепенно поднимался, обрываясь высоким мысом, далеко выдвинутым в море. На мысу возвышалась крепость, по Серегиным прикидкам, километрах так в двух, не ближе. В отличие от разрушенной два дня назад цитадели повстанцев, крепость была деревянной, с низкими широкими башнями, рубленными «в лапу», и стенами, сложенными из круглых бревен. Какие-то мелкие подробности разглядеть не удавалось, но один из адъютантов разложил походный планшет, на котором черной тушью была тщательно вычерчена схема укрепления.