Павел Мочалов - Танкист Мордора

– Вы можете проехать, господин капитан. С глубочайшим сожалением был вынужден вас задержать, но таков порядок, определенный самим Наместником, да продлится его мудрое правление вечно.

Серега и Гудрон поклонились в ответ и чинно проехали в Цитадель. Внутри крепости по сравнению с Лугбурзом было откровенно тесно. Улочка петляла между орочьих казарм, кузниц, мастерских, складов и арсеналов и в конце концов вывела на небольшой плац, в торце которого громоздилось массивное здание из розового кварцита с широкой лестницей.

– Дворец Наместника, – сообщил орк, – приехали, господин.

Урук остался с лошадьми у коновязи, а Попов не без робости поднялся по широким ступеням к дверям с бронзовыми ручками. Застывшие у входа огромные уруки покосились на пояс капитана, кланяться не стали, но створки распахнули без лишних вопросов.

В обширном холле было на удивление прохладно, и Серега облегченно вздохнул, оглядываясь по сторонам. Прямо перед ним поднималась мраморная парадная лестница с золочеными перилами, а справа и слева тянулось несколько низких дверей темного дерева. Из ближней двери к Попову и выкатился маленький, подвижный как ртуть человечек в черном бархатном костюме с белым отложным воротником.

– К услугам господина капитана, – расшаркался человечек, – какая служебная необходимость привела его в сей храм управления повседневной жизнью и деятельностью житницы Мордора?

– Подорожная нужна, – слегка опешил господин капитан, – где можно выписать?

– Конечно здесь, конечно у нас, – человечек сделал приглашающий жест рукой в сторону одной из дверей, – канцелярия господина Наместника специально создана для решения служебных вопросов слуг Властелина Мордора. Входите, господин капитан, прошу вас, входите!

Комната оказалась длинной и с высоким сводчатым потолком. Под узкими окнами-бойницами скрипели перьями писцы за конторками, а противоположную стену скрывал огромный стеллаж, до отказа набитый разнокалиберными свитками. В торце комнаты, на возвышении из трех ступеней, за огромным массивным столом, в кресле с высокой резной спинкой сидел угрюмый человек средних лет, живо напомнивший Попову майора Казакевича.

Командир роты курсантов жестоко страдал от язвы желудка, и выражение его лица при очередном приступе знали все. Нет, майор не срывал зло на первом встречном. В подчинении Казакевича находилось сто двадцать человек, и обострившаяся язва четко указывала на упущения каждого из них в вопросах службы и внутреннего порядка. Самым трагичным, естественно, был приступ, приходившийся на выходные. Парково-хозяйственный день в субботу затягивался далеко за полночь, а воскресенье язва Казакевича превращала в изнурительный спортивный «праздник».

Лицо человека за столом было точь-в-точь как у страдающего язвой майора. С отвращением отбросив только что прочитанный свиток, чиновник пригубил зеленоватый дымящийся напиток из оловянного кубка и неприязненно посмотрел на Серегу. Губы его скривились.

– Что понадобилось господину капитану от канцелярских крыс? Мы тут подвигов не совершаем, эльфов в мелкую капусту не крошим, ничего острее перьев не держим.

По комнате прошелестел смешок, и человек пристукнул массивной линейкой по столу:

– А ну, заткнулись! Так чего хотел доблестный капитан? У меня много дел. – Он кивнул на заваленный свитками стол.

– Я бы хотел, – запнулся Попов, испытывая непонятную робость, – мне нужна подорожная в Харад.

– Подорожная? – удивился чиновник. – Зачем? Кто может препятствовать передвижениям капитана Мордора, тем более – в Хараде?

– Это не мне, – смутился Серега, – это одной девушке, то есть женщине. Она одна поедет. Без меня.

Человек за столом криво усмехнулся:

– Это служебное поручение?

– Нет, – еще больше смутился Попов.

Лицо чиновника оледенело.

– В таком случае, господин капитан, я не имею права выдать подорожную. Как я подам Наместнику на подпись такой документ? Вы свою подружку к родственникам отсылаете рожать, как я понимаю, но при чем здесь подпись и печать самого Наместника? Эдак каждый капитан начнет просить охранные грамоты какой-нибудь шлюхе, в Мордоре чернил не хватит! Ничем не могу помочь. Выход за вашей спиной. – И он потянулся за очередным свитком.

Серега от такого неприкрытого хамства опешил, обезоруженный решительностью и определенной логикой отказа. Настоящий боевой капитан должен был вытряхнуть душу из наглеца, Попов это вполне понимал, но испытывал непонятную робость, переминаясь с ноги на ногу. Чиновник же углубился в чтение пергамента, периодически кривя губы и не обращая внимания на просителя. Серега осторожно кашлянул в кулак, но ничего не добился. Кашлянул громче – человек продолжал чтение.