Павел Мочалов - Танкист Мордора

– Понял, – загрустил Попов, – а как же я назад? Через тридцать три года?

– Во-первых, – Майрон вновь начал улыбаться, – чтобы попасть обратно, надо служить мне, и добросовестно. Во-вторых, война есть война, ты должен это понимать. Даже я, бессмертный майар, могу пострадать, а уж тебе и подавно никто и ничего не гарантирует. К сожалению, твое тело столь же уязвимо к физическому воздействию в нашем мире, как и в твоем собственном. Ты уже успел почувствовать. – Майрон с усмешкой похлопал себя по заду, намекая на копья пленивших Серегу аборигенов.

– И все же?

– Если первые два условия будут выполнены… В конце концов, что такое тридцать лет?

– Так мне же будет, – Серега похолодел, – под пятьдесят…

– Мужчина в полном расцвете сил, – хмыкнул Майрон.

– В каком расцвете, – Серега почувствовал, как замедляется сердце, – а мама, бабушка? Все остальные? Да кому я там нужен буду через тридцать лет? Сейчас, значит, я там исчез – меня же в дезертиры запишут, да еще и вместе с танком… потом, когда не найдут, пропавшим без вести. Домой сообщат. У бабушки сердце слабое. – Попов почувствовал, что сейчас просто заревет. Майрон с легким презрением похлопал его по плечу:

– Люди так сентиментальны. Мама, бабушка. О себе надо думать, Сергей Владимирович. Откровенно говоря, назад вам хода нет, ведь за пропавший танк по головке не погладят. Да и положа руку на сердце, Сергей Владимирович, так ли там хорошо, как сейчас вам кажется? Вы уж извините, но я имел возможность покопаться в ваших воспоминаниях. Что мы видим? Отец бросил семью сразу после вашего рождения. Детство в маленьком рабочем городке, где продукты по талонам, из всех развлечений – кинотеатр, а воду из-под крана нельзя пить. Поголовное пьянство взрослых, подростковая преступность, «войны» двора с двором и района с районом. Сколько раз хулиганы мелочь отбирали? Да и по шее получал регулярно. Ведь так?

– Ну, – хмуро буркнул Серега.

– Чистая правда. Продолжим? С девчонками отношения не сложились, потому что просто их боялся. В десять лет поделился с товарищем по секрету, что лучше всех из класса девочка Алла. На следующий день тебя дразнил весь класс, даже девчонки. Дразнили неделю, а хватило на всю оставшуюся жизнь, ведь так? В пятнадцать пришла первая любовь – и что? Сначала мучился и терзался сомнениями – а вдруг я ей безразличен? Когда же девушка сама сделала шаг навстречу – испугался, рванул в кусты. Затем…

– Все! – Серега вскинул руку, как бы пытаясь оттолкнуть майара. – Не надо!

– Конечно, – чувствовалось, что Майрон удовлетворен, – вы и так знаете, что я скажу дальше: про училище, про отношения во взводе и роте, про всю вашу армию в целом. Про девушку Ирину и юношу Олега…

– Все, все! – Попова уже трясло. – Я понял, к чему вы клоните. Мне надо подумать. Хорошенько.

– По-моему, тут и думать нечего. Я предлагаю совсем другую жизнь. Да, в ней не будет мамы и бабушки, но ведь их и так довольно скоро не стало бы. Зато здесь ты будешь господином. Верная служба Майрону, тем более служба по внутреннему убеждению, весьма выгодна. Это не только вкусная еда и хорошая одежда, расторопные слуги и покорные женщины. Это власть, Сергей Владимирович, над тысячами, десятками, сотнями тысяч жизней и возможность делать только то, что сам хочешь. Надо почувствовать, ощутить, как ломается чужая воля, увидеть, как бывший опасный враг валяется у тебя в ногах и молит о пощаде, а затем насладиться зрелищем его смертной муки. – Голос Майрона заполнил пространство. Он вдруг стал ощутимо выше, багровая тень распахнула крылья за спиной, и даже ветер стих.

Зарокотал вулкан, и башня мелко задрожала, воспринимая рвущуюся наружу мощь. Громыхнул грозовой разряд, рассекая багровую тучу над вулканом росчерком молнии, удивительно долго горевшим во тьме. Как-то не походило все это на происки империалистов, и Майрон сейчас выглядел как демон, а не как резидент ЦРУ. Все же Попов сделал последнюю попытку:

– Если я все-таки откажусь?

Багровая тень исчезла, и Майрон вновь вернулся к привычным размерам, перестала содрогаться башня. Майар ухватил Серегу за рубашку на груди и притянул к себе:

– Тогда будешь служить из страха, – почти шепотом сказал он, – как большая часть моих слуг. Идеальный порядок предполагает и идеальные наказания за его нарушение. У тебя нет выбора.

«Самоубийство», – мелькнула мысль.

– Категорически не советую, – Майрон отошел к краю площадки, – посмертие будет ужасным. Самоубийство и в вашем мире не везде приветствуется, а здесь вообще все по-другому. Так и будешь продолжать службу. Только, как бы понятнее объяснить?.. Неживым. – Майрон мрачно усмехнулся. – Нет у тебя выбора, Сергей, да, по сути, никогда и не было, и здесь, у нас, и там, у себя.