Гэвин Магнус - Ростки лжи

На исходе первых суток, Зинч начал обеспокоенно на меня поглядывать. Когда Пикус сменял Оланса на посту навигатора, капитан коротко спросил:

— Сколько вы ещё сможете держать чистую сферу вокруг нас?

— Столько, сколько потребуется. — спокойно ответил я, в очередной раз пуская кровь начинающей неметь руке.

Это было сложнее, чем я ожидал. Небольшая, но постоянная кровопотеря вдобавок с отсутствием сна — сложное испытание даже для странника. Меня начинало постоянно клонить в сон.

Улос кормил меня с ложечки, поил каким-то дрянью, что по его словам, помогала образовываться новой крови, и разливал бодрящее питьё всей команде.

На третьи сутки пути мы встретили рифовый барьер. Тёмно-коричневые скалы, встречались то тут, то там, заставляя Зинча отчаянно маневрировать и отдавать команды на спуск паруса и на греблю в обратную сторону, чтобы избегать столкновений. Моряки даже сломали с десяток весел. К счастью, были и запасные…

Краем глаза я заметил мелькнувшее туловище в воде.

— Что это? Устало указал я Зинчу на море.

Капитан прищурился и посмотрел на меня тёмными кругами вместо глаз:

— Плотоядные грызорубы. Кораблю не опасны, но попади мы на рифы, до берега никто не доберётся.

— Скажем мастерам разобраться? — предложил я.

— Пусть не тратят силы. — отказался капитан.

Я лишь равнодушно промолчал. Сил оставалось всё меньше.

На четвёртые сутки я попытался делать лёгкие перерывы и отдыхать, буквально по несколько минут. Но это оказалось плохой идеей — проклятый туман словно этого и ждал, мгновенно окутывая корабль. И что хуже, я начал слышать в нём голоса… И то что они говорили, мне совсем не нравилось.

— Вернулся, вернулся, вернулся... — эхом шептала неведомая пелена.

— Вы слышите? Кто-то шепчет мне из тумана. — обеспокоенно проговорил Итем.

— Это туман может вызывать слуховые галлюцинации. Они будут обещать вам что угодно, лишь бы вы остановились. Не слушайте его, и тогда мы выберемся живыми отсюда. — спокойно ответил я, вновь пуская себе кровь.

Голоса затихли. А туман всё клубился, устраивая вокруг безопасной сферы настоящую сплошную непроглядную стену серого торнадо с чёрными прожилками.

На пятые сутки я уже слабо понимал, что происходит, и даже прекратил считать время. Мир сузился и сократился до простых действий. Держать сферу, пускать себе кровь, если рана затянулась или подсохла, есть, пить, испражняться… В голове стучала лишь одна мысль — не спать. Сон это смерть, повторял я себе как мантру.

Не знаю, сколько продолжалась эта безумная борьба со сном. Рука повисла безжизненной плетью, и мне пришлось поддерживать сферу своей мёртвой рукой, и отдать команду Улосу пускать себе кровь. Зрение потемнело и размылось от слабости, и мне начинало казаться, что туман смыкается вокруг, всё ближе и ближе…

— Мы прошли. Туман рассеялся. — вырвал меня из транса мертвенно-усталый голос капитана Зинча.

— Что? — тупо спросил я у него.

— Мы вышли из диких земель. Туман рассеялся. Вы можете отпустить свою сферу — терпеливо повторил капитан.

Несколько минут я тупо смотрел мимо него, не понимая, что происходит. Затем попытался порезать себе руку вновь, но чья-то рука мягко остановила меня. С трудом сфокусировав взгляд на размытой фигуре, я попытался подняться из медитативной позы, однако ноги подкосились, и меня повело в сторону.

— Я в порядке. Просто… Отдохну…

С этими словами я провалился в сон прямо на руках человека, лицо которого так и не рассмотрел. Впрочем, была ли разница?

Талион Бастион, герцог восточных земель Нелеи, мощный широкоплечий небритый мужчина лет сорока пяти устало и раздражённо помассировал виски. Он находился в маленькой, бедно обставленной комнаты, где кроме стен и стола с парой стульев почти ничего не было. Единственным её достоинством являлась толщина каменных стен, которая хорошо скрывала шум. В отсутствие окон на столе мирно горела пара свечей в полумраке. Герцог напряжённо размышлял. Поручение его святейшества оказалось выполнить гораздо сложнее, чем он предполагал. Слишком много раздражающих вещей появилось с недавних пор в его жизни. Его раздражала низкокачественная еда, жёсткая кровать, дом, который скорее подошёл бы бедному купцу, но больше всего его раздражали доклады собственных людей о провалах, что вызывало отвратительное чувство бессилия, которое герцог восточных земель никогда ранее в своей жизни не испытывал!