Алекс Хай - В интересах государства. Аудиториум, часть 2 [СИ]

— Ага, — кивнула Ядька. — И в прошлом году вроде тоже что-то такое объявляли. Они раз в несколько лет, видимо, меняют легенду, чтобы лишних вопросов не возникло. В прошлом году тоже придумали какой-то медицинский повод. Все перваки ходили в медкорпус.

— Значит, Аудиториум берет кровь каждого студента, так? Должна же быть причина. Причем весьма весомая — меротприятие-то не самое простое. С кровью можно много всего сделать, если знаешь, как…

— Это меня и беспокоит, — тихим, почти бесцветным голосом отозвалась Хруцкая. — Я не занимаюсь такими типами экспериментов, да и у нас это не преподают, но в паре книжек встречала упоминания…

— О чем?

— Об использовании крови объекта в случае отсутствия самого объекта. Иными словами, имея пробирку твоей крови на другом конце земного шара, я могу воздействовать на тебя через нее…

Я едва не сверзся со своего насеста и, удержав равновесие, уставился на Ядвигу во все глаза.

— Хочешь сказать, теперь они могут контролировать каждого из нас?

— Наверное… Говорю же, этому у нас не учат.

— Но кто-то же умеет. Вопрос — кто.

Хруцкая в отчаянии обхватила голову руками.

— Миша, это уже совсем несмешно, и я жалею, что мы в это впутались. Тут нужно не просто молчать. По-хорошему нужно бы стереть себе память о сегодняшнем. Если выяснится, что мы знаем… Кто бы ни был в этом заинтересован… Нам несдобровать.

Ну да. В лучшем случае просто сотрут часть памяти — в конце концов, мы с Ядькой были довольно ценными кадрами, чтобы просто так пускать нас в расход. Впрочем, все зависело от того, насколько были высоки ставки.

— Мне страшно, Миш, — прошептала девушка. — Вот сейчас по-настоящему страшно.

Чего скрывать — даже у меня по хребту пробежал мерзкий холодок, а под ложечкой засосало. Во что же мы вляпались? И если кто-то в Аудиториуме хотел всех нас контролировать, то каким образом? Понять бы еще, как можно было воздействовать на кровь.

Хорошо, если это какая-нибудь не особо критичная вещица вроде отслеживания местонахождения. Неприятно, но терпимо. С такой штукой жить можно. А если с помощью крови можно было взять под контроль наши разумы на расстоянии? Это же катастрофа…

— Одно меня радует, — продолжила Ядвига. — У нас этому не учат. Кровавое воздействие — специализация крайне редкая, и мало у кого просыпается к ней дар.

— Но у кого-то она явно есть, — ответил я.

— Могу сказать лишь, что для серьезного воздействия на расстоянии требуется очень высокий ранг. Второй, а лучше первый. Даже “тройки” будет маловато. Все же кровь — не замена живому объекту, а, так сказать, след. Кусок материала. Так что тут могут быть нюансы. Либо воздействие получится совсем слабым, либо могущество должно быть невероятным.

— Хочешь сказать, так развлекаться сможет кто-то вроде Романовых?

— Например… И я молюсь Господу, чтобы эти пробирки были их подстраховкой на случай дворянского мятежа.

Я молча кивнул, не желая даже продолжать эту ее мысль.

На ум сразу пришел разговор с Великим князем. Александр Константинович же предупреждал, что его интерес был связан с еще одним членом императорской фамилии. До сегодняшнего дня мне и в голову не приходило, что это подозрение могло иметь под собой столь вескую почву.

Что если Великая княгиня Ксения Константиновна, которая патронировала Аудиториум, и правда запустила руки несколько глубже, чем следовало? Даже если предположить, что она и правда собирала нашу кровь и хотела контролировать молодняк, то зачем ей делать все это втайне?

Выходит, Корф очень вовремя меня сюда засунул. И не зря так торопился.

Не нравилось мне это. Ох, не нравилось…

— Мне нужно идти, — я отлип от стола и на ватных ногах направился к двери. — Прости, с проектом помогу тебе завтра. У меня появилось дело.

Хруцкая вытаращилась на меня во все глаза.

— Миш, какое к черту дело после всего?

— Важное.

Не попрощавшись, я вылетел из кабинета и торопливо направился к выходу.

Пришло время написать первое письмо тетушке Матильде.

Тренироваться на холоде, да еще и в темное, было тем еще удовольствием. Посоперничать с мерзостью ранних утренних тренировок мог только очень ранний утренний подъем. Особенно промозглой петропольской зимой.

Я отряхнулся от снега и взглянул на валявшегося в сугробе Ронцова.

— Поднимайся, Серег. У нас еще час до завтрака. Пару раз помахаться успеем.

— Давай лучше я, — выступил вперед Малыш. — Поменяемся партнерами.