Алекс Хай - В интересах государства. Аудиториум, часть 2 [СИ]

Закинув ногу на ногу, Марианна Перовская свысока оглядела остальных.

— Боюсь, что да. Выбирайте, господа, с кем будете. С нами, с элитой, — она обвела рукой воздух, обозначая свою компанию, — или с изгоями? Кто хочет быть презираемым изгоем, господа?

Одногруппники удивленно таращились на Денисова и троицу княжичей. Оно и понятно — мы еще толком познакомиться не успели, а эти бандиты, блин, уже начали передел власти.

Следовало брать ситуацию в свои руки.

— Господа, — громче, чем следовало, обратился я. — Сдается мне, вы несколько забегаете вперед. Сперва представимся друг другу, а затем, если тебе, Константин, приспичило побороться за звание альфа-самца, можем решить этот вопрос отдельно.

Денисов высокомерно улыбнулся и чуть подался вперед.

— Представиться — это хорошо. А вот один на один драться, Соколов, уже не получится. Ты ведь успел сколотить маленькую шайку — ишь как спелись. Я требую тех же условий.

— Денисов, ты совсем с глузду поехал? — не выдержала Грасс. — Какие к черту шайки? Граф ты или конь педальный? Ты зачем вообще в Аудиториум пошел?

Я едва заметно кивнул байкерше, и она демонстративно отвернулась, словно всем своим видом хотела показать, что была не с нами.

— Я хотя бы с первого раза поступил, — отозвался Денисов. — А здесь оказался потому, что всегда получаю то, что хочу. И те, кто пойдет под мое крыло, нуждаться ни в чем не будут. Правда, придется время от времени выполнять кое-какие поручения и слушаться. Что до тебя, Аннушка, то кто бы говорил. К твоему кругу общения у меня тоже есть вопросики.

— Затолкай их себе подальше в зад, может удовольствие получишь, — огрызнулась байкерша.

Перовская, да и вся ее свита, наблюдали за перепалкой с нескрываемым удовольствием.

— А ты у нас дерзкая, да? — с елейной улыбочкой обратилась Марианна к Анне Грасс. — Вся из себя такая крутая плохая девчонка… Да только друзей здесь у тебя нет, и я бы на твоем месте освоила пару уроков приличного макияжа и вела себя потише. Если очень попросишь, могу научить.

Малыш Рахманинов, до того помалкивавший, не выдержал нападок на Анну, и с грохотом опустил кулак на стол — да так, что стекло задрожало, а на нас начали оборачиваться остальные первокурсники.

— Хорош!

Низкий бас крепыша пронесся над столом, и все мы от неожиданности выпрямили спины.

— Аннушку не трогать, — предупредил Рахманинов. — А не то пополам разорву.

Денисов уставился на Рахманинова недобрым взглядом, но тут коса нашла на камень. Малыш внушал угрозу одним своим видом, и лезть к нему даже отбитый Костик поостерегся. Пока он шумно сопел, я придвинулся ближе и уставился на Денисова в упор.

— Вот ты чего сейчас добиваешься, а? Скажи, чего ты всей этой затеей хочешь получить или доказать? На кой черт суету наводишь? Ответь по-человечески хоть раз, Константин.

Забелло поправил накрахмаленный воротник рубашки и хотел было что-то сказать, но Денисов жестом заставил его умолкнуть. А забавно получалось: Денисов-то был графским сыном и стоял по статусу ниже всей троицы княжичей. Однако они признавали за ним силу. Интересно, почему?

— Хочешь знать, Соколов? — С недоброй улыбкой прошипел вражина. — Хорошо, расскажу. И тебе, и остальным, чтобы все знали. Я, понимаете ли, человек старых, даже радикально традиционных взглядов. И все эти государственные нововведения, вследствие которых стирается граница между сословиями, мне очень не по нраву. Аристократия — высшее общество. Наделенные Благодатью — больше, чем люди. Я горжусь, что являюсь чистокровным аристократом и ношу в себе силу Осколка. И меня ужасно бесит, что в последнее время все, чем я так дорожу, обесценивается.

Грасс метнула на Денисова полный ненависти взгляд.

— Значит ты, из этих, реакционеров?

— Нас именуют по-разному, — улыбнулся Константин. — Но как ни назови, суть не меняется. Мы выступаем резко против сближения с чернью. Каждый должен занимать место, уготованное ему происхождением.

— Да ты, батенька, шовинист, — усмехнулся я.

Но Денисова уже понесло.

— Я выступаю за чистую благородную кровь. Мне тошно видеть, как купцы и вчерашние торгаши покупают дворянство за мешки с ассигнациями. Мне больно смотреть на то, как чистокровные дочери обедневших родов вынуждены выходить за безродных промышленников, чтобы получить достойную жизнь, а не подохнуть в каком-нибудь богом забытом поместье под Усть-Пердольском! Я всем сердцем люблю нашего государя и его семью, но, прости меня Господь, блевать тянет, когда приходится миловаться с очередным выскочкой, который должен чистить мне ботинки, а не обедать со мной за одним столом.