Cyberdawn - Прекрасный старый мир [СИ]

И, наконец, неважные экзамены у тратившего всё своё время, кроме “одарёнизации”, на учёбу. Да уж, досталось парню, который я, оценил я. А мне ещё утрясать массу противоречий, которые регулярно всплывают в сознании. От космологии до бытовых оценок, часть которых память Олега видит дикой, а от части которых Ормонда тошнит.

Вернувшись в столовую, я обнаружил отца и брата, оживленно переговаривающихся, кивнул и принялся потреблять уже остывший и (моими усилиями) в меру посоленный суп, оказавшийся скорее гуляшом (что, впрочем, также суп, напомнил себе я). Беседа при моём появлении замерла, оба старших родича довольно благожелательно уставились на меня.

А вот я, потребляя калории, просеивал воспоминания о семье. И выходила картина довольно обидная для меня, сказочная просто: У старинушки три сына. Старший умный был детина, средний был ни так, ни сяк, третий вовсе был дурак. В роли “ни так, ни сяк” мне и приходилось пребывать. Даже имя, данное мне не матушкой, светлая ей память, потрясающе красивой гречанкой (согласно многочисленным фото, сам-то я её не помнил), а отцом. Средний потомок по-дански, мда.

С другой стороны, сказать, что мне плохо жилось, значит соврать. Но вот в эмоциях Ормонда была застарелая обида, не последний повод для “постижения эфира”. Старший брат до дюжины лет был единственным ребёнком, а вот мы с Эфихосом имели два года разницы. Родами его матушка и почила, а скорбь отца вылилась в “тетешканье с памятью любимой”, в роли которой выступил младший братец. Несколько более избалованный, нежели то допустимо, да он ещё и одарённый.

Некритично, учитывая его ориентацию в ряды милиции. Которая тут, в отличие от мира Олега, имела исконное значение: вооруженные люди. А никак не “ополчение” или вообще: “полиция”, название которой однокоренное с “Полисом”. Но “некритичность” понимаю я и сейчас, а вот я в детстве… Обидно до слёз, чем Орм зачастую грешил.

— Может, всё же начнёшь водить караван, Орм? — наконец, выдал старший брат. — Станешь полноценным партнёром, пусть и младшим. Да и учиться тебе не надо, — завлекательно озвучил братец.

Вообще-то, довольно любопытное предложение, всплывали воспоминания из памяти Орма. Дело в том, что “полисная децентрализация” сделала полисы этакими “неприятными соседями” друг другу. Тут вопрос был в том, что от серьёзной угрозы Полисы-соседи, соконфедераты, Полисы вообще, отбивались вместе, потому как “свои”.

Но вот небезызвестный принцип “соседняя деревня должна гореть”, заложенный, подозреваю, в саму природу человека, цвёл и пах тысячелетие.

Мировых войн не было, но приграничные конфликты нередки. Да и пощипать “торгаша от зареченских”, надев личину мифических бандитов (может, и реальных, но, как по мне, реальных не было), могли как пейзане полиса, так и вооруженные силы. Последние через пару часов сочувственно выслушивали жертву разбоя, кивали, обещали “найти и покарать” и шли делить добро.

И вот, “яровик” — это этакий мощный полувоенный ведомый одарённым транспорт. С оружием, ведущий караван, зачастую, не одного купца. На пейзан таковой караван покашливал из лёгкого вооружения, с летальными последствиями для последних. А вояки не лезли — пехота не справится, а подтянуть технику — это уже реальная война с Полисом, да и отбиться может яровод, были и такие прецеденты, хотя, скорее, легенды.

Этакая весёлая и привольная жизнь, а уж в младших партнёрах и денежная… Но тут ряд моментов, главный из которых — у меня ни ранее, ни сейчас не лежала душа к “романтике большой дороги с пострелушками”. Как-то Олег её перерос, а Ормонд и не испытывал тяги. А вот второй момент я, по здравому размышлению, решил озвучить:

— Ты удостоил меня своего внимания, Энас? — изумлённо поднял я брови. — Я с трудом припоминаю, последний раз подобное благое событие освещало мою жизнь месяц… или два назад? — не без яда осведомился я.

— Хватит, — веско бросил Володимир. — Тебе и вправду стоило более обращать внимание на братьев, — остро взглянул он на старшего. — А тебе следить за речами, — нахмурился он на меня, впрочем, через несколько секунд выдал с ухмылкой: — Всё же наша кровь сказалась, колючий Терн, — совсем по-доброму улыбнулся он.

— Да-а-а, — протянул братец. — А я даже боялся, что в колыбели подменили. Но Орм, сам пойми, дела… — с улыбкой развёл он руками.

— Да, несомненно мешающие тебе пожелать здравия, — не преминул огрызнуться я. — Впрочем, обиды не держу, но в свете прошлого твоё нынешнее предложение звучит не очень приглядно.