Александр Изотов - Магия вето

— Бежим! — закричал вдруг Вася, а потом пустился вниз по бархану, — Сейчас начнётся!

— Я вообще-то тебе то же самое сказал, — буркнул я, усмехнувшись.

Седой парнишка через пару шагов споткнулся и покатился по песку, как и положено неуклюжему дрищу. Я отсюда слышал, как он охает и кряхтит, кувыркаясь и пытаясь вскочить на ноги.

Я не побежал, остался стоять на вершине, пытаясь разглядеть Чёрную Луну.

Её уже нет.

Вот же на хрен! Все звезды на месте, нету чёрного пятна. Блин, Вася, твою мать…

Стоп, а где луны? Их тоже нет.

Сожрала Пробоина, даже не подавилась.

Теперь ночь была в полной власти. Стало темно, да так, что Пробоина слилась со звёздным небом, будто и нет никакой аномалии. Просто ночь, только камешки эфируса блестят в пустыне, делая её похожей на застывший во время шторма океан.

Как это обычно бывает во сне, я понял, что всё нормально, сейчас луны вернутся. Какая у нас там Луна ушла несколько дней назад. Белая? Значит, сейчас она и появится.

Я вглядывался в то место на звёздном небе, где должна быть дыра-аномалия. Вот засветились справа её границы, будто с той стороны тоннеля включили прожектор.

Приближающаяся Белая Луна уже отражает свет, и сейчас появится её край…

Не появился. Вместо этого через Пробоину хлынули обломки. Тысячи, миллионы искрящихся звёздочек вылетали, занимая положенную Белой Луне орбиту.

— Ох ты ж на хрен, — вырвалось у меня.

По законам физики, обломкам требовалось время, чтобы долететь до планеты. Да и не все они должны упасть, некоторые будут летать вечность.

Но во сне свои законы…

Уже спустя несколько секунд обломки вошли в атмосферу, превращаясь в горящие кометы с хвостами и озаряя округу пламенем.

Стало светло как днём, а я так и смотрел на Пробоину, которая выплёвывала и выплёвывала останки Белой Луны. Словно сожрала, а теперь, довольно усмехаясь, срыгнула.

Когда вся округа озарилась взрывами и пламенем, земля под ногами стала уходить, а в лицо ударил нестерпимый жар… я почувствовал взгляд.

Всё горело, плавилось, взлетало ввысь… О том, что случилось с людьми, собирающими эфирус, я и думать не стал.

Но кто-то просвечивал меня тонким потоком псионики.

Где-то там, во всём этом аду, далеко впереди, стояла одинокая фигура. Незнакомец смотрел на меня, стоя на нетронутом островке песка, который будто гвоздём закрепили посреди хаоса. Вокруг взметались столбы пыли, ревело пламя, песок оседал расплавленным стеклом…

А одинокий силуэт стоял и смотрел.

Он хочет мне что-то сказать?

Небеса надо мной озарились так, что я прикрылся рукой. Огромная горящая глыба, которую я не успел даже рассмотреть, увеличилась за доли секунды, закрыв собой всё небо, и ударила…

***

Я открыл глаза.

Некоторое время я лежал в кровати, раздумывая над увиденным. Липкий, холодный пот тёк по всему телу, заставляя острее чувствовать сквознячок из маленького окошка.

Так-то я был спокоен, но Василий явно перенервничал.

Я улыбнулся дрожащими губами. Как удобно, жжёный псарь — любой мой страх я мог свалить на седого хозяина тела. Это не я, это он, а я вообще не при чём.

То, что сон не простой, и толчковому псу понятно.

Пробоина. Луны. Ресурсы и люди, которые дерутся за них.

Одинокая фигура вдалеке…

— Приснится же, — я сел в кровати, пытаясь по свету в окошке определить, сколько время.

Потом протянул руку к стулу, взял часы. Половина пятого утра. К счастью, время здесь не отличалось от нашего. Несмотря на кучу спутников, планета жила практически по тем же законам, что и наша Земля.

На циферблате подсвечивались синий и красный камешек, белый был тусклым. Ну, и пустое гнёздышко от жёлтого камня тоже было тёмным.

Я коснулся пальцем красного мутного хрусталика. Как говорил Фёдор про камень огня? Пирус, вроде.

Белый — эфирус, это воздух. Синий — нэрус, это вода. В пустом гнезде должен быть хомус — земля.

Наверняка они обработаны особым способом, чтобы показывать, какой луны сейчас на небе нет. И, как говорил Громов, это самые дешёвые дары вертунов, поэтому они у меня и торчат в часах.

Кстати, лунит он мне так и не отдал. Вот зараза хитрожопый.

В тумбе нашлась одежда попроще, явно похожая на форму для занятий. Я чихнул, стряхивая с неё пыль, и стал одеваться. Вася, тебя бы этими трико огреть хорошенько — и пыль выбью, и ума наберёшься.

Сев на кровать, я стал натягивать простенькие тапочки, найденные тут же, под тумбочкой.

Пришло время заняться здоровьем и силой нашего задохлика. А потом надо будет опять лезть в библиотеку, когда она откроется. Если только меня не сорвут опять куда-нибудь, «пробуждаться».