Александр Михайловский - Операция «Гроза плюс». Самый трудный день

Еще южнее пока что притихших венгров, часть 11-й армии попробовала начать наступление на Каменец Подольский. Дело там шло ни шатко, ни валко. Недостроенные приграничные УРы, насыщенные пехотой и поддержанные артиллерией, пока держались, и была надежда, что они будут держаться и дальше, если, конечно, враг не перебросит туда значительные резервы.

Одним словом, в отличие от немцев, у советской стороны даже на этом вспомогательном направлении пока все шло по плану, и у генерала армии Жукова с каждой минутой крепла уверенность в скорой и окончательной победе.

Полковник Илья Павлович Мазурук

Вокруг и над нами пронзительно ясное небо. На этой высоте оно даже не голубое, а темно-синее. Видимость миллион на миллион, под серебристым крылом с красной звездой ни облачка, и земля под нами видна, как на детальном тактическом макете. Оглушительно ревут четыре исполинских мотора НК-12МП, вращающих огромные соосные винты диаметром пять с половиной метров. Каждый такой двигатель имеет мощность, сопоставимую с суммарной мощностью всех двигателей трех не модернизированных бомбардировщиков ТБ-7. Именно эта запредельная мощность и делает двигатели «Медведей» – такое прозвище, как мне объяснили, дали этим самолетам в будущем иностранные специалисты – слишком шумными. Говорят, что при пролете над морем шум этих двигателей способны засечь даже гидроакустики подводных лодок.

Франкфурт-на-Одере остался позади по левому борту, и лежащий прямо по курсу огромный город на берегах Шпрее кажется мне каким-то серым инородным наростом на теле матери-земли. Именно тут вынашивались агрессивные замыслы, нацеленные на уничтожение нашей Родины и всего мира, именно тут находится эпицентр мирового зла. До центра Берлина осталось около пяти минут лету.

Справа и слева от моей машины, словно привязанные, застыли на боевом курсе самолеты Ту-95 нашей группы. В их бомболюках находятся управляемые бомбы самых разных калибров и типов: объемно-детонирующие, бетонобойные, зажигательные и фугасные.

Здесь, на высоте десяти с половиной километров, мы чувствуем себя в полной безопасности. Немецкие зенитные пушки калибра восемьдесят восемь миллиметров способны добить сюда только неприцельно на пределе досягаемости по высоте, а для истребителей «Мессершмитт-109» модификаций «E» и «D» эта высота является почти предельной. Они здесь вроде сонных мух, и не способны перехватить бомбардировщики, идущие к цели со скоростью семьсот километров в час.

Сегодня мы станем для берлинцев кем-то вроде всадников апокалипсиса. Ведь нельзя же так – война началась, а жители вражеской столицы все еще мирно спят, как будто это самое обычное воскресное утро. А ведь Геббельс уже трижды прокукарекал, возвестив о том, что Третий рейх начал против СССР превентивную войну. Те из берлинцев, кто уже не спит, должны наблюдать в небе удивительное зрелище: две дюжины надвигающихся с востока тяжелых самолетов, расчерчивающих безоблачное небо белыми инверсионными следами. Сегодня Германия, да и весь мир узнают – какой сокрушающей мощи удары способны наносить советские ВВС в случае необходимости.

Ведущий головной самолет полковник Александр Голованов дает сигнал, и строй распадается, расходится в стороны веером, при этом каждая машина идет на свою цель. К уничтожению приговорены здания рейхстага, рейхсканцелярии, министерства авиации, Центрального телеграфа, штаб-квартиры абвера, СД, гестапо, министерство пропаганды, министерство иностранных дел, а также комплекс зданий ОКВ в Цоссене. Для атаки последней цели было предназначено шесть самолетов, пять из которых несут девятитонные фугасные бомбы для уничтожения особо защищенных объектов, а шестой – авиационную объемно-детонирующую бомбу повышенной мощности, как говорят потомки – «папу всех бомб».

Такой же «папа» в гордом одиночестве висит и в бомболюке нашего бомбардировщика. Цель этой супербомбы мощностью сорок четыре тонны в тротиловом эквиваленте и радиусом сплошного поражения в триста метров – Новая Рейхсканцелярия и окружающие ее германские правительственные здания.

До момента сброса осталось меньше минуты, электромоторы с визгом и скрежетом открывают створки бомболюка. Теперь все внимание на цель. Убираю руки от штурвала – самолет ведет автоматическая система управления бомбометанием, которую потомки называют компьютерной. Внизу пока тихо, не обнаружено ни вспышек огня зенитных батарей, ни взлетающих по тревоге истребителей ПВО. Полтора года назад в небе над Хельсинки было гораздо сложнее. Пошел обратный отсчет. Девять, восемь, семь, шесть, пять, четыре, три, два, один… – сброс!