Николай Ярыгин - Честь имею [litres]

«Но вот теперь я его никому не отдам, это будет мой и только мой и ничей другой мужчина. Он, правда, об этом еще не догадывается, но тем хуже для него, и пусть даже мои дети будут похожи на него – я ничего не имею против», – подумала я и почувствовала, как начинают гореть щеки. Конечно, он только граф, да еще кентийский, но все эти вопросы статусности оставим на потом, и жаль, что заключить помолвку мы сможем только через полгода. А до того, как я смогу выйти замуж, пройдет целых полтора.

Я снова сидел у так понравившегося мне дубка и наслаждался покоем, теплом и тишиной, и даже не подозревал, какой сюрприз готовит мне провидение. Ивар, прихватив мой арбалет, отправился в лес попытать счастья, а ребятня, пристроившись рядом со мной, спала на брошенном на землю иннгульском халате. Я сидел и думал о хитросплетениях бытия, о переселении душ, в котором я теперь убедился. О том, что вот умерла душа, но память и даже чувства остались, а может, она и не умерла, а просто мы с ней слились и стали одним целым.

Ведь бился-то с иннгулами не я, а Алекс. Нет, душа Алекса не умерла и не покинула тело, просто мы стали с ним едины, и в нужный момент он заменяет меня собой или я его. Вот так мы и живем. И в том, что во вселенной множество обитаемых миров, я тоже убедился, ведь то, что знал Алекс, стало теперь и моим; на карте материка я не увидел ни одного знакомого очертания, а ведь тут все как на моей Земле: и природа, и фауна, есть небольшие отличия, однако совпадений на девяносто пять процентов.

Но это была совсем другая планета. Планета, которая замерла в своем развитии на сотни лет. Почему так произошло? Даже оружие не модернизируется, может, поэтому пятьсот лет не было войн. Так что выходит, война – это двигатель прогресса? А может, просто посмотрев на войну, которая шла пятьсот лет назад, и ужаснувшись, с какой интенсивностью уничтожалось человечество, высшие силы как бы заморозили развитие? Но зачем? С оружием, используемым ныне, человечеству не грозит уничтожение, это же не ядерная бомба. Так может, и мне тогда не стоит выделяться? Жить себе тихонько, и все. А может, наоборот? Меня и поместили сюда, чтобы я дал толчок прогрессу. Вот так я сидел и думал, и мысли были какие-то тягучие и невеселые.

И вдруг эта идиллия сонного царства была нарушена. Я даже не заметил, как полянка перед землянкой вдруг наполнилась шумом и гамом, ржанием и фырканьем коней. Такой милый и нежный голосок вдруг проорал:

– Граф, как вы смели нарушить собственную клятву!

Я вздрогнул от испуга – уже кошмары снятся – и открыл глаза. Но вот кошмар никуда не делся, он стоял передо мной и яростно сверлил меня взглядом.

– Вы поклялись доставить меня в Кантор, а сами чуть не погибли. Как это понимать?

Я смотрел на нее, и мне было очень приятно даже то, что она кричит на меня. Правда, было и обидно: ну почему она все понимает так однобоко! А может, она просто… Нет-нет, я тут же задушил в себе эту мысль, не дав ей даже сформироваться, потому что этого просто не может быть. А мой кошмар продолжил:

– С этой минуты вы ни на мгновение не отходите от меня, я не хочу допустить, чтобы ко всем вашим недостаткам, прибавилось еще и нарушение клятвы. Граф, вы меня поняли? Почему вы молчите?

Я попытался встать, но ничего не получилось, подскочил Ларт, и с его помощью я наконец утвердился в вертикальном положении.

– Я вас понял, принцесса, – ответил я ей и попытался поклониться, но снова чуть не упал.

– Можете сидеть, граф, я вижу, тяжело вам стоять, – разрешила принцесса (это даже в походных условиях было большой привилегией, но, с другой стороны, я почти раненый).

Когда все немного успокоилось, вернулся радостный Ивар и приволок тушку молодой свиньи. Я смотрел и думал, как лучше поступить, ждать утра или отправиться в городок сейчас. Солнце только достигло зенита, и времени до вечера еще часов восемь, а часа через три, а то и раньше мы будем в городе. Подозвал Ясмину и Ивара, намеревающихся разделывать кабанчика.

– Послушайте, Ясмина, и ты, Ивар, не хотели бы вы сменить место жительства?

– Что? – не поняли они.

– Не хотите переехать отсюда? Вы, конечно, вправе распоряжаться своими жизнями, но ведь с вами дети. А впереди зима, и никто не знает, как вы ее переживете, в общем, я беру вас к себе в услужение. Ну что, пойдете? – не стал я тянуть резину.

Ивар попытался встать на колени, но я ему показал кулак, и он только низко поклонился. Ясмина быстро-быстро закивала головой, и ее глаза наполнились слезами.