Олег Ростов - Земля вечной охоты

Ну раз утром, значит утром.

Ночь прошла спокойно. Влюбленные друг в друга супруги, на этот раз непотребства не устраивали. Псы спали на яхте, на палубе. Как и Бегемот, который опять пятой точкой почувствовал, что хозяева скоро сваливают, и теперь постоянно крутился возле яхты.

Проснулся от толчка.

— Гош, вставай, — негромко говорил брат, потом еще раз встряхнул меня.

— Что?

— Вставай, пора нам.

Я приподнялся. Бабуся с Машей уже встали и хлопотали возле ярко горевшего костра, готовя угощения. Ночь постепенно уступала свои позиции нарождающемуся дню. Были предрассветные сумерки. Но небо на востоке светлело все быстрее и быстрее. Я вскочил, встряхнул головой. Быстро сбежал с яхты, ополоснулся по пояс, окончательно стряхнув остатки сна. Славка уже ждал меня с приготовленной бронью. Сам он уже был одет. Удивленно поднял бровь, взглядом указывая на одетый и подогнанный доспех. Он ухмыльнулся, — Маша с бабусей помогли. Тебя соню не дождешься же.

Несмотря на то, что доспехи делали много лет назад, когда брату было еще 18, а мне 15 лет, они подошли нормально. В 18 лет, Вячеслав уже достиг своего максимального роста и матерел после этого только вширь. Я так же был в свои 15, уже высоким. Подрос потом не на много и то же, впоследствии, только наращивал массу. Доспехи же дед делал с запасом, как будто знал заранее. Тем более с помощью системы ремней, которыми доспехи закреплялись на теле, можно было регулировать их размер.

Все было оказывается продумано еще до нас.

Брат помог мне облачиться. Подтянул с боков ремни, которые тут же закрылись броневой пластиной, специально для этого предусмотренной. Да. выглядели мы классно, в средневековых доспехах, из-под которых виднелись пятнистые брюки и высокие шнурованные ботинки.

Оглядев друг друга, засмеялись, — жаль кед нет, классно бы смотрелось, — прокомментировал брат, — Ладно у тебя поножы и наколенники, а у меня вообще трэш.

— Да ладно, думаешь дети обратят на это внимание? Забей.

— Что, готовы? — спросила баба Настя.

— Всегда готовы, — ответили мы хором.

Маша с бабушкой были одеты в домотканые светло-серые платья. Из-под подола были видны только носки тапочек. По краю подола шла полоса из узоров, которыми украшали свои одежды женщины славян. Такая же полоса шла спереди, от подола, до груди. Грудь, тоже была украшена узорами. По две полосы узоров было на рукавах. Узоры были вышиты в ручную, очень красиво, различались только цветом, у Маши преобладал красный, у бабуси темно серый. Каждая была подвязана плетеным ремешком, на концах которого имелись по узлу и кисточке. Ремешки были под цвет узоров. На головах была накручена ткань, я даже не понял что это — платок? Странный какой-то платок. Он полностью скрывал их волосы и спускался немного за спину. Сверху был одет матерчатый обруч, которому крепились на подвесках кольца и еще какие-то украшения, сразу и не разберешь. — Баб Насть, а что это, у вас на головах?

— Убор — латушка, а сверху очелье с подвесками, — улыбнулась бабуся, — это еще от моей бабушки осталось. Все ручной работы Игорек.

— Ладно дети, все уже готово. Вячеслав ты берешь чашу, с горьким отваром, тебе Игорь со сладким отваром. Вячеслав, ты даешь мне свою чашу первым, как я скажу. Понятно? — Славка кивнул, — когда дадут клятву, каждый из вас пожелайте им что-либо от себя. Игорь, только без твоих шуточек.

— А почему я им горький отвар? Я же отец, пусть Гоша горький даст.

— Нет. Именно ты как отец, дашь им горький отвар. Горький отвар будет символизировать боль и горечь утрат, потерь рода, их ответственность перед родом и за честь рода. А это всегда несет горечь. Потери — горечь и боль, когда прощаешься с родными. Ответственность за честь рода — принятие решений, порой очень тяжелых.

— Я понял баб Настя. Дети знают?

— Да. Мы вчера с Машенькой их приготовили, — бабуся посмотрела на восток, — скоро Ярило встанет. Веди детей Маша.

Невестка, держа в руках два свежих венка из цветов, пошла к яхте. Что-то будто толкнуло меня, — Боня, ко мне. Сидеть, — пес уселся у моей правой ноги и замер. Славка понял без слов. По его команде Ганс так же сел, только возле его левой ноги. Мы стояли двумя металлическими башнями. У меня на левую руку был одет круглый щит. На голове персидский шлем-тюрбан, полностью скрывал мое лицо кольчужной бармицей, видны были только глаза. На поясе в ножнах, с левой стороны висел мой «Змей», с правой боевой нож, так же выкованный когда-то дедом. Похожий нож в чехле я приготовил для Вани. Славка держал в левой руке боевой молот, в правой — чашу с отваром, ее роль играла фарфоровая пиала. Такая же была у меня. Это Маша их взяла, заявив, что даже в первобытном обществе, она не собирается отказываться от эстетики. Ну да бог с ней, зато пригодились.