Леонид Антонов - ОЯШ

— Шизука должна была отвести ее домой, — сказала Ивасаки. — Твоя кузина и твой портфель захватила, так что можешь идти налегке!

— Не знаю, стоит ли тебе знать… — начала медсестра. — Но тот мужик, Накамура, восьмой из «пальцев»… он умер. Не знаю, как так получилось, но твой удар был очень силен… ты не переживай, тебя никто не обвиняет, ведь свидетелей того, что он сам пришел сюда и напал на ученика множество…

— Ха, было бы за кого переживать! — злобно усмехнулся я. — Сдох и сдох, сам виноват! Могу я уже идти? А то жрать охота!

Медсестра вздохнув, кивнула, и мы вместе с Ивасаки, которая подхватила свой портфель, стоявший у моей койки, вышли из медкабинета, и спустившись на первый этаж, сменили обувь, и пошли по домам. Кстати, в этот раз, уже Ивасаки пришлось идти без трусиков, ведь я забрал их у нее для своей странной коллекции, ки-ки-ки!

Ну, три уже есть, осталось еще… девяносто семь!

— Зачем ты пришел в школу?! — возмущенно воскликнула Шизука, когда я на следующий день зашел в класс. Она подскочила из-за своей парты, и перегородила мне дорогу к моей парте. Еще несколько одноклассников и одноклассниц обернулись ко мне, в том числе и Миямото.

— Я тут учусь, как бы, — не понимая, чего от меня надо синеволосой, ответил я. Моя башка, кстати, еще была перевязана, и немного болела, но ничего страшного. Подумаешь… единственное, что меня волновало, так это то, что я вчера не воплотил одну идею, из-за того, что провалялся на койке. Сука, надеюсь тот говнюк Накамура переродился мухой, чтобы жрать говно!

— Да знаю, что ты тут учишься, но разве… разве не ты вчера провалялся без сознания пол дня?! Ты же должен лежать отдыхать, как вчера сказала медсестра Такаги!

— А че ты обо мне волнуешься? — оттолкнув Шизуку, я прошел к своей парте, и бросив портфель на пол, уселся на стул, и бросил взгляд на синеволосую, злобно усмехнувшись. — Втюрилась что-ли?

— Я… я просто…

— Да не парься! Моей башке как уже только не доставалось, так что это не самое страшное, — указал я на повязку. — Самое главное, он не пострадал, ки-ки-ки!

Мы с Миямото, который тоже слушал нас, заржали, а Шизука, надув щеки, села за свою парту и обиженно отвернулась. Самое херовое, что вчера я не смог отдать тетради Мацумото, но хорошее было в том, что у меня уважительная причина их не делать. Да и не знал я, что делать, хех!

— Кимура, так что насчет сегодняшнего вечера? — спросил Миямото, поправив очки.

— Мы же добазарились, так что будем действовать как и задумывали! Сразу после уроков пойдем, если опять какая-нибудь херня не произойдет, — ковыряясь мизинцем в левом ухе, я взглянул на вошедшую в класс учительницу Синохару. Она, кстати, мне сегодня опять снилась ночью…

Так как мне было снова лень делать себе обед, и я его сделал только для Мэй, которая тоже со вчерашнего вечера дулась на меня, из-за того, что я вечно нарываюсь на неприятности, на большой перемене я быстренько схарчил сэндвич, запив его чаем из термоса, и отправился в кабинет школьного совета.

Там находились лишь Кавасаки и лолька, что меня не порадовало. Ну почему Кавасаки не остается она? И какого хрена эта семнадцатилетняя лолька вечно тут торчит? Ей что, заняться нечем больше, кроме как в кабинете торчать? Не дает взрослым поговорить наедине, ки-ки-ки!

— Ну, госпожа президент, и где этот ваш седьмой «палец»? Я собираюсь заняться им в выходные, ведь я, если не ошибаюсь, уже стал восьмым, верно?

— Кимура, ты меня начинаешь пугать, — округлила глаза Аоки… О, я ее фамилию вспомнил! Ну, этой лольки! — Неужто тебя по-прежнему волнует только… завоевание президента?!

— Ну ясен хрен! Где же еще такую красотку можно найти? — усмехнулся я, глядя на грудь президента. — Вот смотри, на сиськах президента можно полежать, их можно помять, получить такой кайф… а вот у тебя… Да я боюсь даже говорить про тебя! Может тебе на турнике начать подтягиваться, чтобы хоть немного вырасти? Чтобы хоть до носа доставала, а то ты же мне едва до плеч достаешь…

— Как же ты меня бесишь! Извращенец чертов! — провизжала Аоки и выбежала из кабинета.

— Ну так что, Кавасаки, устроишь мне встречу с седьмым номером? — спросил я, подойдя к столу, и оперевшись на столешницу ладонями, уставился на лицо президента. Она мило улыбалась, крутя между пальцами правой руки карандаш.

— Устрою. Как насчет того парка, где ты дрался с Канэко? В воскресенье, в полдень?