Леонид Антонов - ОЯШ

— Михаил Соболев! Повернитесь к стене!

Злобно усмехнувшись, я медленно, из-за цепей на ногах, развернулся на сто восемьдесят градусов. Передо мной была серая каменная стена, на которой можно было видеть засохшие, едва заметные красные пятна. И это будет последним, что я увижу в своей жалкой жизни…

— Приготовить оружие!

Совсем недавно, когда меня спросили, нужно ли привести ко мне батюшку, чтобы я смог покаяться в своих грехах, я даже не задумываясь ответил «нет», ведь раскаиваться в своих делах я не собирался, несмотря на десятки, а может сотни, жертв, что я оставил за собой. Все были мертвы за дело.

Ко всему прочему я никогда не был верующим. Ад, Рай… все эти темы были за гранью моего понимания. Помню, как однажды какой-то старик, что пришел по мою голову с двустволкой, решив отомстить за своего сына, которого я убил во время очередного ограбления, сказал мне, что за свои поступки я буду долго жариться в Аду, а черти будут лить на меня масло, чтобы я горел сильнее. Что ж, сказал я тогда, если так оно и будет, то я сам буду просить их подбавить маслица в огонь. После того как я это сказал, я не раздумывая нажал на спуск, и старик свалился на пол комнатушки, в которой я жил, с дыркой во лбу.

— Пли!

Прежде чем наступила тьма, я успел услышать несколько выстрелов. Судя по тому, что я помню боль в спине, одна пуля попала мне в спину, а следующая угодила в затылок, что и привело к мгновенной смерти. Что ж, радует, что я хотя бы не мучился.

А и еще…

Ни в какой Ад, Рай, или еще что, я не попал, ибо после темноты, в которую я, как мне казалось, падал целую вечность, пока впереди не показался яркий белый свет, я переродился…

Переродился в другом мире!

— Меня зовут Кимура Хидео! — нехотя произнес я, ковыряя мизинцем левой руки в левом ухе. Мои новые одноклассники с интересом разглядывали меня. Ну еще бы, ведь выглядел я для них, наверно, не самым лучшим образом. Начнем с того, что я ковырялся в ухе, а это уже не норма, к тому же у меня правая часть белой рубашки была не заправлена, в правом ухе серьга в виде черепа, так как в этом мире, и в этой империи, была такая мода, что все крутые парни носят хотя бы одну серьгу. А еще, по той же моде, у меня были подвернуты брюки, ибо в этом мире это тоже считалось крутым. Раньше, в родном мире, увидев такого, я бы точно не удержался и подумал «пидарас», но я уже давно не в своем мире. Хотя называть этот мир не родным язык не поворачивался, ведь тут у меня были свои родители, своя жизнь, несмотря на то, что я помню прошлую, когда еще был Михаилом.

— Что ж, Кимура, мы рады познакомиться с тобой, и надеемся ты станешь нашим новым другом! — улыбаясь произнесла классный руководитель. — Занимай свободную парту и давай приступать к уроку!

Парт в классе было двадцать — четыре ряда по пять парт в каждом. И единственная свободная была предпоследней, в ряде у окна, и именно к ней-то я и подошел. Твою ж… усевшись за парту, поставив черный портфель на пол, и начав вытаскивать тетради, я стал ощущать себя героем какого-нибудь посредственного аниме, которые мне иногда приходилось смотреть вместе с кузиной. Смешно будет, если сейчас у соседки справа из рук выпадет ластик, которым она что-то стирала в тетради…

Блять, ну кто тянул меня за извилины?!

Когда ластик выпал из рук этой неуклюжей дуры, которая, однако, была симпатичная — синеволосая, так как в империи с двенадцати лет разрешается красить волосы, волосы заплетены в две косички, что лежали на плечах, с маленьким носиком, большими глазами и грудью второго размера — ее щеки порозовели, что придало ей еще больше девчачьего очарования. А ластик, сука, словно специально, упал на пол, потом подпрыгнул и улетел мне под парту. Да что ж такое-то, а?

— Вот, держи, и постарайся больше не ронять, поняла? — злобно прошипел я, протягивая этой неуклюжей поднятый мной ластик. Он, кстати, был розовым, отчего меня тут же стало мутить. Ненавижу розовый и голубой!

— П-поняла. Прости, — покраснев еще сильнее, прошептала девчонка и отвернувшись, стала смотреть на учительницу, которая что-то тем временем начала объяснять, рисуя на доске иероглифы. Так как я жил в этом мире, можно сказать, с нуля, то мне пришлось обучаться почти всему заново — читать, писать, говорить, ведь все это было уже на незнакомом для меня языке. Мне вообще много чему пришлось обучаться, даже не смотря на то, что все мои знания из предыдущего мира так же остались со мной. Но это было даже на руку, ведь в детском саду, и в младшей школе, я был из-за этого отличником, пока мне это не надоело. В другом мире я ведь не был отличником, умником, да и хорошим меня не назовешь, ведь я погиб будучи казненным, так что когда я перешел в среднюю школу, я решил стать прежним собой.