Михаил Нестеров - Сталинский сокол. Комэск

Леонид Григорьевич был спокоен, даже улыбчив, хотя было понятно, что улыбка эта предназначена для окружающих его бойцов и командиров. Сам же он пребывал в страшном внутреннем напряжении и прекрасно понимал всю тяжесть ситуации. Он считал себя ответственным за свой корпус, очень переживал из-за огромных потерь. Именно поэтому он решил не прорываться с основными силами дивизии, а идти с прикрывающими тыл подразделениями – батальоном связи и саперным батальоном.

Никто из наших командиров не знал, что перед наступлением один из жителей деревни Скепня, выказавший лояльность к немецкой армии, провел разведку и передал командованию 267-й немецкой пехотной дивизии сведения о готовящемся прорыве. За это он получил награду в виде денег, продуктов и водки. Поэтому, хотя прорыв оказался для части сил 61-й дивизии успешным, он привел к большим потерям среди красноармейцев и командного состава. Погибли начальник артиллерии корпуса генерал-майор Казаков, командир 61-й дивизии генерал-майор Прищепа и многие другие командиры и политработники. Попали в плен начальник штаба корпуса полковник Фейгин и начхим подполковник Козенко. Последний в плену добровольно сотрудничал с немцами. Многие бойцы и командиры пропали без вести.

Но все это будет известно потом, а сейчас Булочкин, Северов и лейтенанты Петров и Сидоров со своими солдатами двигались вместе с резервными подразделениями, обеспечивающими тыл 154-й дивизии. Сначала боестолкновений с противником почти не было. Впереди и по сторонам грохотала стрельба из стрелкового оружия, слышались взрывы орудийных снарядов. Уже совсем рассвело, когда подразделения вышли к деревне Скепня, где раньше располагался штаб 134-й пехотной дивизии противника. Он уже был разгромлен наступавшими ранее частями, захвачено шесть портфелей с документами. Теперь немцы вновь заняли Скепню, ее надо было снова атаковать.

В атаку поднялись все, от рядового до генерала. Хорошо обученный русский солдат в рукопашной схватке страшен. Своим презрением к смерти, своей стойкостью и отвагой. А в 41-м, да и в 42-м годах, когда ситуация становилась безнадежной, когда откуда-то из самой глубины души поднималось нечто, роднившее их с воинами Дмитрия Донского на Куликовом поле, гренадерами Суворова в его сражениях с турками, с солдатами Кутузова при Бородино, с пехотинцами 13-й роты 226-го Землянского полка при обороне крепости Осовец, немцы имели возможность убедиться в правильности утверждений тех, кто эти качества имел неосторожность проверять. Немногочисленные уцелевшие после русских рукопашных атак немцы потом пытались объяснить остальным, что такое русский пиздец, но им не очень верили. Пока не верили. Значит, предстоит доступно объяснять.

В атаку Северов и Булочкин пошли с остатками саперного батальона. В массе своей немолодые уже мужики, некоторые, наверное, еще в гражданскую воевали. Саперам положены карабины, штыков к ним нет. Но некоторые имели винтовки со штыками, пехота поделилась. А с патронами было совсем хреново. Зато у многих были топоры, у всех – малые пехотные лопатки. Рядом с Олегом кавказец, старший сержант лет тридцати восьми – сорока, оскалившись, вытащил из ножен дагестанский кинжал-каму, подмигнул летчику. Наконец прозвучала команда, и эта пестрая группа людей самых разных национальностей и вероисповеданий, которых всех вместе противники звали просто «русские», бросились объяснять супостату всю глубину своего огорчения.

Северов бежал вместе со всеми навстречу вражескому огню, орал, стрелял. Рядом огромными прыжками несся жилистый боец, в руке у него был топор, а на лице такое зверское выражение, что могло вызвать приступ диареи у слабонервного человека. Можно себе представить, как это все выглядело со стороны немцев. Летчик внутренне усмехнулся, вот он, господа, русский пиздец, извольте познакомиться. Ворвавшись в окоп, Олег вошел в раж – дострелял магазины и выхватил нож, времени менять магазин не было, да и свалка в окопе была такая, что существовала реальная опасность попасть в своих. Рядом шинковал новых завоевателей Петрович. Когда все было кончено, авиаторы обнаружили, что они вдвоем уничтожили десяток гансов, причем половину холодным оружием, а одного Булочкин, лишившись лопатки, просто задушил.

Кавказец умирал около вражеского окопа, он был прострелен четырьмя пулями.

– Подойди! – попросил он Северова. – Ты настоящий воин. Возьми кинжал. Бейте их за меня…