Михаил Нестеров - Сталинский сокол. Комэск

Сзади показался дым, шел очередной состав. Времени колебаться не было, Олег успел попрощаться с Миколой, который со своими людьми тоже торопился вернуться в деревню, надо было срочно забирать семьи и уходить. Оружие у партизан было отечественное, так что немецкие патроны к нему не подходили, но Северов успел сказать Миколе, чтобы партизаны, перед тем, как зажечь самолет, взяли патроны, их несколько сотен, хватит надолго. Мужики забрали также один из трофейных пулеметов. Логичнее было бы отдать им немецкие карабины, но в суете уже не успевали, а сразу никто не сообразил.

Олег ехал на паровозе, следя за обстановкой впереди. Железнодорожники разогнали состав до максимальной скорости, а Северов заготовил простыню на длинной палке – подать знак нашим, чтобы не расстреляли при приближении.

Немцы такой пакости не ожидали, они рассчитывали на несколько поездов с живой силой, техникой и боеприпасами, поэтому железную дорогу не портили. Бронепоездов у наших здесь, к сожалению, не было. Наше командование, в свою очередь, знало, что бронепоездов у немцев нет, так что железку тоже не трогали. Когда состав проскочил станцию, на которой должна была проходить разгрузка, немцы решили, что машинист просто не знает, где надо остановиться. С артиллерией у частей 63-го стрелкового корпуса, занимавших Жлобин, было напряженно, поэтому немцы собирались разгружаться в непосредственной близости от передовой, помешать им возможности не было. Как только состав приблизился к нашим позициям, кочегар выхватил у Северова импровизированный флаг и, высунувшись из кабины, принялся им размахивать, не обращая внимания на стрельбу до конца не опомнившихся немцев. По составу отработали из нескольких пулеметов, в последний вагон даже попали из танковой пушки – недалеко от железнодорожного пути стоял Pkpfw III. Но остановить поезд уже не смогли, он заехал на территорию, контролируемую частями Красной Армии.

Машинист принялся неспешно тормозить, уходя из зоны действия вражеской артиллерии. Наконец, отойдя от передовой около километра, состав остановился. Все это время кочегар активно размахивал импровизированным белым флагом. К ним бежали красноармейцы, десятка три с ручным пулеметом, поэтому кочегар принялся с удвоенной энергией махать флагом. С Булочкиным все было оговорено заранее – командовать сначала будет Северов, как единственный человек, имеющий документы. С этим все командиры согласились. Олег выпрыгнул из локомотива, двери вагонов открылись, оттуда стали выбираться бывшие пленные. Летчик громко крикнул:

– Строиться у вагонов в две шеренги!

Когда красноармейцы подошли ближе к составу, все уже стояли в строю. К ним осторожно подошли два командира, майор и подполковник. Северов протянул подполковнику свои документы:

– Младший лейтенант Северов, 12-й истребительный авиационный полк, 64-я авиадивизия, Юго-Западный фронт. Сбит при выполнении разведывательного полета. При следовании к линии боевого соприкосновения встретил партизан, отбили пленных. Могу подтвердить личности четырех человек из их числа, все военнослужащие моего полка.

Несколько озадаченный подполковник посмотрел документы и передал их майору. Тот изучал их очень внимательно, потом, хмыкнув, отдал их Северову. Затем они подошли к строю, на правом фланге которого стояли Булочкин, Новоселов и Глазычев со Шведовым. Они представились, Северов подтвердил их личности. Затем подполковник и майор прошли вдоль строя, им представились командиры из числа бывших пленных.

Капитан Потапов оказался командиром зенитной батареи. Правда, от его батареи ничего не осталось, и его, с семью оставшимися в живых бойцами, пополнили еще несколькими людьми и сделали командиром противотанковой батареи из трех 45-мм пушек. Первый бой оказался последним, их просто смяли. Вместе с ним среди пленных оказалось трое его бывших батарейцев.

Лейтенанты Петров и Сидоров (анекдот, да и только, тем более что Сидорова звали Вовой) были командирами стрелковых рот, воевали с начала войны. Их батальон с батареей Потапова должен был задержать врага и дать развернуться у них за спиной свежей то ли бригаде, то ли дивизии. Большинство пленных красноармейцев были из их батальона.

Старший сержант Фильченко оказался командиром саперного взвода, а сержант Карпович – танкистом, наводчиком (командиром артиллерийской башни) из экипажа «Т-28». Карпович вообще казался шустрым малым, с его слов мог быть и механиком-водителем, да и обычную машину водить умел.