Владимир Голубев - Форточка

Несколько лет топтания на месте и буквально за два с небольшим месяца громадный прорыв вперед. Китин увидел однобокость старой теории, и появилась теоретическая возможность отменить дежурства у «лифта». Последнюю неделю Николай собирал опытный экземпляр «якоря», устройства, позволяющего при включенном «лифте», сделать обратный переход. Собрав «лифт» в 1932 или 1894 году, и, имея в настоящем мире включенный «якорь», можно было вернуться обратно. Устройство получалось достаточно большое и съедало много электроэнергии, но для ученого это было не важно.

Утром домой к Китину приехал Югин.

— У меня два предложения: первое, давай проверим, как дела в двенадцатом веке и второе, вечером надо ехать в Москву, — с порога заявил Вячеслав.

— Слава, ты к Шурочке съездил?

— Успею. Коля, ты в сторону не уходи. Что с Москвой? Чего ждем?

— Мне надо довести до ума одну идею. Сегодня-завтра буду готов. Два дня ничего не решают.

— Два дня и еще два. Уже четыре. Неужели нельзя отложить?

— Сейчас, по графику Володи, мы не успеваем по-любому. Мечты надо оставить, и составить реальный план.

— Хорошо. Что у тебя за идея? Отчего ты в Москву выбраться не мог?

Китин подробно рассказал о возможностях «якоря».

— Не вижу особенной разницы с практической точки зрения, — оценил идею Югин.

— Тебе, Слава, сразу пользу подавай. Поезжай, лучше к Шурочке, а после обеда объявим общий сбор.

— Коля, что ты заладил, через слово. Шурочка да Шурочка?

— Привязался я к ней за две недели.

— Это не ребенок, а магнит какой-то! Крутит мужиками, как куклами. Зря ты к ней привязался. Через четыре дня привезем «лифты», неделю тебе на юстировку, и отправим девчат в Гродно.

— Во-первых, не вижу необходимости отправлять их в Гродно. Во-вторых, юстировка не нужна. Допуски были очень малые, сборка займет пару-тройку часов. А блоки управления мы уже отладили.

— Спасибо за добрые новости о «лифте». Но зачем нам две хрупкие женщины с ребенком? Одни заботы. Переправим в Польшу и совесть спокойна. Можно подсказать им, чтобы вовремя эмигрировали в Англию.

— Давай обсудим это через неделю.

— Хорошо. Настрой «лифт» на двенадцатый век. Я посмотрю, что там делается.

— Уже. Включаю на прогрев, собирайся. Может, сыну позвонишь. Вдвоем безопасней.

— Я выходить не буду. Температуру замерю.

Температура в «двенадцатом веке» была около нуля. Весна.

В Москву поехали Владимир с Николаем. Вячеслав остался закупать станки для механического завода Столля. Андрей занялся приобретением моторов для торпед, катеров и автомобилей Фрезе. Для этого он вылетел в Петербург. Там же нужно было найти по одному станку для Мосина. Китин потащил в Москву «якорь». На возмущенные стоны Коробова, заявил, что хочет там, в Москве, сразу опробовать. Глаза горят, температура повышена – сумасшедший изобретатель.

Весь день друзья делали замеры. Три предприятия, десять комплектов деталей. Ужасная работа.

На следующий день наметили вывоз деталей и заказали автомобиль. Тот должен был приехать к двум часам. Экспедитор, который привезет деньги, должен был забрать и детали.

— Коля, я немного волнуюсь по поводу «железа». Погрузим в машину, а по дороге груз перехватят.

— Деньги большие. То, что экономим на охране плохо, с одной секретностью риск слишком велик. У Славы все просто, отправили с экспедитором, и голова не болит. Я собирался опробовать «якорь», так давай с его помощью ту часть деталей, что содержат золото и платину вытащим в 1894 год. А отправку сымитируем на другой машине.

— Кит, давай попробуем. Два-три часа ничего не решают.

И первая, и вторая машины приехали в Воронеж без происшествий.

Коробов привлек для работ своего свояка, большого любителя поработать руками (Владимира Филипповича), и родственника жены, профессионального сварщика, слесаря, токаря и т. д., а сейчас пенсионера (Павла Павловича). Под руководством Китина, десять установок были смонтированы на грузовичках за два дня.

Китин созвонился с сыном и попросил его прилететь в Петербург. Коробовых в проекте было уже шестеро, Югиных трое (жену Андрея тоже пришлось посвятить в тайны «лифта», часть бизнеса принадлежала ей), Китин оставался один. Это ему перестало нравиться. Когда Коробов завел разговор о племяннике и зяте (муже сестры), Николай отреагировал на это крайне резко.