Василий Панфилов - Трущобы Империй [СИ]

Места начали становиться всё более оживлёнными, судя по всему, баржа с зерном стояла вовсе уж в глухом тупике.

— Ты с какого судна? — окликнул его крепкий мужчина в подобии униформы, поигрывающий дубинкой.

— Уже ни с какого, — огрызнулся Алекс, демонстрируя досаду и злость. Охранник коротко, как-то визгливо рассмеялся и отстал.

Вест Индий Саут, — прочитал бывший студент название, и в памяти всплыла информация, что это такой док, и что доки вообще-то охраняются. Пусть даже охраняют они не столько подгулявших моряков от грабителей, сколько стоящие там суда от налётов речных банд… Но сам факт крепко напугал парня.

Завалившись в едва ли не первую попавшуюся ночлежку для моряков, заплатил за спальное место. В комнате ночевало человек двадцать, отчаянно воняло немытыми телами, перегаром и газами из кишечника. Но в работном доме успел привыкнуть немного к такой обстановке, разве что вони поменьше, всё-таки там мылись раз в неделю, пусть и под холодным душем.

Скинув на пол засаленное тряпьё, кишащее вшами, Алекс улёгся на деревянные нары, отполированные многими поколениями моряков и бродяг, подгрёб к животу трофейные ботинки и свернулся калачиком.

От недавних событий его ощутимо потряхивало, но сейчас — спать… Глаза закрылись и Алекс погрузился в сон, неглубокий, наполненный кошмарами. Родные, оставшиеся в двадцать первом веке, работный дом, убитый… всё смешалось в причудливую, но очень страшную фантасмагорию.

Проснулся от того, что пытались потихонечку забрать прижатые к животу запасные башмаки. Резко распрямившись, Алекс врезал вору локтем в челюсть, тут же вскочил и добавил ногой по голове пожилому бродяге, заваливающемуся назад. Проснувшийся народ с интересом комментировал происходящее, ругался что разбудили, продолжал спать… По местным понятиям обыденная сценка, не стоящая особого внимания.

Выкинув за дверь неудачливого вора и наградив того пинком по копчику на дорожку, снова лёг на нары, тяжело дыша. Усталость не ушла, но спать больше не хотелось. До самого утра парня мучили кошмары наяву: полиция, дружки убитого, сам факт убийства… И снова — мать, брат с сестрой, кузены… Он никогда их больше не увидит.

Никаких больше тусовок с друзьями и приятелями, походов по клубам, зависаний в интернете, спортивных состязаний и КВНа. У него нет будущего.

Пусть цели Алексея Степановича Кузнецова и не отличались масштабностью, но это именно цели, а не мечты. Выучиться, найти достойную работу, хорошую девушку… А теперь что? Смерть от сифилиса к тридцати годам? Перитонита? Воспаления лёгких?

Даже если и нет, то годам к пятидесяти он станет дряхлым стариком с кучей болезней, регулярно нажирающимся дрянной выпивкой в ближайшем баре и развлекающим собутыльников нелепыми рассказами о самолётах и интернете.

Такая же дряхлая старуха-жена, воняющая помойкой — бедняки не моются! Дети, в лучшем случае едва грамотные и работающие по четырнадцать часов в день, шесть дней в неделю.

— Не хочу, — тихонечко сказал он, — лучше умереть.

Парня снова залихорадило, нервное напряжение после убийства как будто обновилось. Снова и снова он переживал этот момент — замах ножом, хруст камня по виску…

Алекс с ужасом понял… и принял наконец, что налёт цивилизованности начал с него слезать. Убийство перестало быть чем-то табуированным, едва дело коснулось его жизни. Да, убил того моряка он не специально, но… сожалений особых не появилось.

Сейчас в нём боролась не столько совесть, сколько банальное опасение за собственное благополучие — вдруг найдут убийцу? Вдруг найдётся свидетель? Страх боролся с остатками воспитания, а сожаление… не пришло.

К аборигенам проснулось странное отношение, будто они не живые. Ходячие пластмассовые куклы, ожившие марионетки. Люди, чьи кости давным-давно истлели в гробах.

Позже это уйдёт, но не до конца. Алекс перестал быть человеком двадцать первого века, отбросив вбитые в подкорку нормы морали. Но и человеком девятнадцатого века, опирающимся на нормы христианской морали, он так и не стал.

К чему приведёт эта эволюция… или деградация, попаданец не исключал и такого варианта… он пока не знал. Но зато понимал, что если надо, он сможет убить. Снова. Просто ради того, чтобы сытно есть и спать в тепле.

Пережитый катарсис помог справится с душевными переживаниями, но взамен вогнал в странную апатию почти на две недели. Благо, денег на ночлежку и более-менее пристойное по трущобным меркам питание, хватало.