Валерий Строкин - История с Малыми Тмутараканями [СИ]

— Хитрой мы речку зовем. А поселок наш князь назвал Малыми Тмутараканями, — пояснил Вакула.

— Это каким князем, где ты видел сиятельную власть? — Максим Строгов медленно вытянул из кобуры маузер. Тупость поселковских, выводила из себя.

— Наш князь — Мстислав, что в Тмутаракани, на столе сидит, от итильских булгар заехать должен.

— Князь, да? — Строгов недобро ухмыльнулся. — Заедет, говоришь?

— Заедет.

— Да, здесь контрреволюционным заговором пахнет. Когда заедет?

— На днях.

— А сам, ты, кто?

— Десятник, князем посажен, за степью следить. С ней никогда не бывает спокойно.

— И о советской власти ты ничего не слышал, кулацкая рожа.

— О чьей власти ты говоришь, чужеземец? — в голосе витязя было неподдельное удивление.

«В такие игры играют или профессионалы, или сумасшедшие» — подумал комиссар.

— Так, спорить не будем. Оружие сдать, ишь ножики нацепили, — Максим показал на меч Вакулы. — И валите отсюда подобру-поздорову.

Кучерявый молодец, степенно огладил каштановую бородку.

— Не понимаю я тебя, чужеземец, откуда вы, такие нахалы?

— Сейчас поймешь, — комиссар поднес к глазам Вакулы маузер. — Я комиссар из Губернска, тебе, о чем ни будь, это говорит?

Вакула пожал плечами.

С сегодняшнего дня будем создавать у вас колхоз, отсталые вы мои. — Максим кивнул витязю. — Ты, десятник, не балуй и за ножик не хватайся, не таких обламывал. Я в гривенный, с сорока шагов попадаю.

Вакула нахмурился и неохотно вытянул из ножен меч.

— Вот что, чужеземцы, проваливайте отсюда подобру-поздорову, пока вас взашей не выгнали.

Рядом, закудахтала курица-ряба, забытая нагим мальчишкой. Максим не глядя, направил, на звук, маузер и нажал на курок. Сухой выстрел расколол напряженное молчание. Всем показалось, что так громко, треснул сухой сук или, кто-то неосторожно разломил ветку.

Из тени колодца, вылетела безголовая курица, хлопая крыльями, она бежала в сторону Вакулы. С разгона, ткнулась в ноги десятника, обрызгивая кровью серые сафьяновые сапожки, распластав крылья, затихла.

Старик опустился на корточки, поднял курицу. Выпрямившись с интересом, но без страха, посмотрел на Максима и его маузер.

Комиссар, хмурый и злой, больше раздосадованный, обступившей со всех сторон тишиной, положил маузер в кобуру. «Они поняли, что со мной лучше не шутить», — подумал он.

Тишину распорол шорох железа. Вакула кинул под ноги комиссара меч. Глядя в сторону, ни к кому не обращаясь, произнес:

— Чародеи. Князь и с чародеями сладит… с черными.

— И плащ оставь, — обронил комиссар. — Реквизирован на нужды революции, я из него стяг сделаю. Кумач, что надо.

Десятник сорвал фибулу, кинул плащ. Люди расступились, освобождая проход. За ним потянулись остальные богатыри, кидая под колеса воза свои мечи и копья.

— Что Мстислав скажет? Не понравится князю такое самоуправство, — заговорили в толпе.

— А, что он скажет, видели, что с головой было? То и с князем может быть.

— Черные волхвы…

— А, может, Мстислава, нет больше? В Тмутаракани другой князь?

— Что новый, что старый…

— Мстислав, князь, что надо…

Максим посмотрел на старика, покачивающего на груди мертвую курицу.

— Что стоишь, дед, твоя, что ли курица?

— Моя.

— Ну, извини, погибла во имя революции. — Комиссар хлопнул старика по плечу.

— Просыпайся, Советская власть пришла. Теперь дед, другое время наступает, спать некогда будет. — Максим натянуто рассмеялся.

— Кто в тереме живет?

— Жил десятник с богатырями.

— Ясно, значит ребятушки, — комиссар посмотрел на товарищей, — остановимся в этом тереме. Со временем, отдадим его под сельсовет. Надо навести здесь порядок. Глухомань. Слышали, какие здесь, про княжеские настроения?

Максим вскочил на край колодца, покачнулся и шире расставил ноги. Он поднес ко рту кулак, глухо откашлялся, готовясь произнести речь. Посмотрел на молчаливую выжидающую толпу. Люди с непонятным удивлением и недоверием, смотрели, запрокинув головы. Взгляд комиссара скользил по лицам: бородатые мужские, женские, розовощекие детские. «Да, товарищи, нужда вас, по-видимому, стороной обходила» — подумал Максим.

— И что за деревня такая, впервые о ней слышу, какие-то Тараканы… или все-таки Хитрово? — пробормотал комиссар. Он досадливо поморщился. Взгляд упал на старика, все еще прижимавшего к груди расстрелянную курицу. Несколько алых капелек проступили на белой рубахе. Максим перевел взгляд на Кузьмича. Солдат, облокотясь на край колодца, задумчиво крутил папироску, руки его дрожали.