Валерий Строкин - История с Малыми Тмутараканями [СИ]

— Кто? Откуда? Куда и зачем? — Деловито, прозвучали короткие вопросы, из под пшеничной бороды. Копье требовательно стукнуло тупым концом, по земле.

— Это ты у меня спрашиваешь, кто я откуда и зачем? — возмутился комиссар, подскакивая, словно задиристый петушок, к детинушке.

— Отвечай! Ты не знаешь, кто я и зачем сюда прибыл?

Витязь странно посмотрел на комиссара, пожал широкими плечами.

— Может, по делам торговым, а может, князь, какой?

— Я комиссар, из Губернска, ты что, не признал Максима Строгова9

— Не признал, князь.

— Уйди с дороги, я тебе покажу князя и всех благородий!

— Что? — В голосе детинушки слышалось обидное недоумение.

В руках комиссара появился маузер.

— Прочь с дороги, — черный оружейный ствол заплясал перед лицом богатыря.

— Ты знаешь, чем это пахнет? — Ствол приблизился к носу детинушки.

— Нет, — честно признал дружинник, втягивая в себя незнакомый запах пороха.

— Смертью пахнет, смертью, дурашка! — закричал комиссар.

Витязь покачнулся, зажимая рукой нос, испуганно отшатнулся в сторону.

— Кузьмич, вперед! — Комиссар бравой походкой завоевателя первым вошел в деревню…

Телега, скрипя, въехала на сельскую площадь. Впереди красовалась, рубленая, в два этажа, изба, с узкими, похожими на бойницы, окошками, широкими двухстворчатыми дверьми и крыльцом. Рядом с домом, возвышался, высокий и могучий, не меньше шести человеческих обхватов, царь-дуб, на пол площади простиравший свою зеленую крону. Зачем-то дуб был обнесен странным палисадом. Странным потому, что на оголенные колья палисада, были насажаны оскалившиеся, желтые черепа животных.

В центре пыльной площади стоял бревенчатый колодец, а рядом с ним, высокий столб, с изогнутым концом и напоминающий букву «Г», но в первую очередь, виселицу. На её конце висел железный брус, а рядом с ним, на железной, с крупными звеньями цепи, молоток.

Максим Строгов направил телегу к колодцу. В колодезной тени сидел голый мальчуган, весь серый от пыли, в его ногах копошилась курица. С другой стороны площади, к колодцу приближался высокий худой старик, опирающийся на посох, его седая борода достигала пояса, можно было заправлять в штаны, словно старообрядец.

— Не нравится мне это место, — прошептал Кузьмич, встревожено оглядываясь.

— Чем не нравится? — услышал комиссар.

— Странно здесь все.

— Тихо очень, — неуверенно добавил Карпенко. — Как будто нас действительно не ждали.

— Притворяются, сейчас мы их всех разбудим, — пообещал комиссар.

Максим Строгов остановил мерина, спрыгнул на землю. Мерин протянул морду к колодцу.

— Сейчас напьешься, Карпенко, напои.

Мальчуган с любопытством смотрел на комиссара, ковыряя пальцем в носу.

— Палец сломаешь, — усмехнулся Максим.

— Не — а, — мальчик завертел головой.

— А, что это за столб с железками?

— Людей скликать.

— Зачем? — комиссар надвинул на лоб бескозырку.

— Ясно зачем, для веча. — Малыш поднялся, шуганул из под ног рябую курицу, лихо свистнув, побежал к группе своих одногодок начавших собираться под дубом великаном, с засунутыми в рот пальцами.

— Гой еси, чужеземцы, — к дубу подошел длиннобородый старик. — Легка ли дорога была? Отведайте водицы колодезной ключевой. — На вытянутом, пергаментном лице выделялись только глаза, в которых плескался живой, яркий огонь неба.

— Здорово дед, какие мы тебе чужеземцы? — Максим рассмеялся. — Вы здесь все на солнце перегрелись.

Старик улыбнулся, на миг, показав крупные белые зубы.

— По всему видать, что не здешние…

— Что-то тревожно мне, студент, дуб у них странный, с черепами, — Кузьмич, вопросительно посмотрел на Юлиана. Расстегнул шинель, потрогал внутренний карман с кисетом. Возле табачка и ладанка, пряталась. Хоть Кузьмич, был беспартийный, но рядом с матросом Строговым, боялся носить свою ладанку, которую не снимал ни в войну, ни в гражданку, а в смутное мирное время, пришлось.

Юлиан ничего не ответил. Он сам ничего не понимал, с растущим беспокойством в груди, как и Кузьмич, рассматривал невысокие деревянные хатки, обнесенные тыном. Прислушивался, вроде бы к обычным звукам: квохтанью куриц, визгу поросенка, где-то заржала лошадь, мерно постукивал о наковальню молоток в кузне. Над крышей одной из хат поднимался темный дымок. Иногда в дверях и окнах мелькали любопытные лица женщин. Мужиков, они видели раньше, в поле.

У Карпенко в руках заблестела лимонка.