Александр Решетников - В львиной шкуре. Продолжение-2 [СИ]

Во время этого монолога разведчик так злобно вращал белками глаз и махал рукою, в которой держал кинжал, что пленник подумал: "Да, такой шайтан способен на всё! Интересно, откуда у Московского князя в войске арабы? И как они смогли выкрасть меня из шатра? Неужели предали? Но кто?"

— Ладно, — меж тем продолжил "араб". — Я с тобой после поговорю. А пока мне нужно отдохнуть… Утро уже на дворе, — и вышел из палатки.

Второй разведчик, который до этого не проронил ни одного слова, крепко привязал пленника к вкопанному посередине палатки деревянному столбу и тоже вышел. А через несколько часов начался бой. К пятитысячному ордынскому лагерю прибыло ещё столько же воинов. Это пришла вторая половина тумена царевича Муртазы — сына хана Ахмата. Понимая, что съестных припасов, как для животных, так и для людей становиться всё меньше и меньше, а так же грезя воинской славой, он отдал приказ переправляться через Угру.

— Даниил Дмитриевич, — к князю подбежал один из его дружинников. — Со стороны русичей в небо пошла зелёная ракета.

— Хорошо, — ответил тот. — Наблюдай дальше.

Тем временем конные сотни ордынцев одна за одной заходили в реку и устремлялись к противоположному берегу. К лошадиным бокам были привязаны кожаные бурдюки, наполненные воздухом или вязанки из толстых сучьев. Это позволяло животным без лишних усилий держаться на плаву и заодно тащить всадника. Пока одни сотни заходили в холодную воду, другие старались обстрелять из луков противоположный берег, чтобы прикрыть своих товарищей от действий неприятеля.

— Охренеть! Сколько же их? — глядя в подзорную трубу воскликнул капитан Мухин.

— А ты не думай про это, — ответил Кудрявцев. — Бей помаленьку, смотришь и убавится.

Как только первые сотни достигли середины реки, пушкари и стрелки открыли огонь. Вода вмиг стала окрашиваться в красный цвет, к которому примешивались крики боли и жалобное ржание лошадей. Десятки трупов людей и животных, увлекаемые течением, отправились в свой последний путь. Однако им на смену явились новые сотни, желая, во что бы то ни стало, добраться до врага…

Орда наступала широким фронтом. Крайние батареи русичей после первых пяти залпов были вынуждены перенести огонь вширь. Средние же стреляли практически наугад. Всё вокруг заволокло дымом, а безветренная погода не давала ему рассеяться. Это позволило небольшим отрядам одолеть переправу. Однако возведённые на берегу укрепления не давали ордынцам возможности использовать конную тактику. Тогда они спрыгивали со своих лошадей и, стреляя из луков и махая саблями, устремлялись на врага. Пушки, установленные полукругом, быстро перестроились на фланкирующий огонь, значительно облегчая работу тяжёлым пехотинцам и стрелкам. До них добирались лишь жалкие остатки, где и погибали, не в силах справиться с бронированной стеной, ощетинившейся копьями и штыками. Труднее приходилось ополченцам. Они стояли ниже по течению реки, и многих ордынцев, выживших во время переправы, сносило к ним. Понимая, что обратной дороги нет, если только снова в холодную воду, ханские воины с яростью обречённых кидались вперёд. В какой-то момент казалось, что они вот-вот прорвут оборону. Но тут в дело вступили огнемётчики, приданные союзникам для усиления. Когда в наступающую массу воинов ударили жаркие струи огня, то холодные воды Угры показались меньшим злом, по сравнению с этим всепоглощающим пеклом.

Из-за порохового дыма, укутавшего противоположный берег, царевич Муртаза плохо понимал, что там происходит и продолжал гнать вперёд конные сотни, подбадривая воинов тем, что их собратья уже порубили врага и принялись потрошить его обоз. В результате тут и там малые группки смогли не только переплыть реку, но и взобраться по крутым склонам вверх, правда, значительно дальше от основного места события. Увидев это в подзорную трубу, капитан Кудрявцев приказал части артиллеристов перенести огонь вглубь противоположного берега. Сбить, так сказать, пыл ордынских военачальников, а то ведь не успокоятся.

Когда под ногами конных сотен, приготовившихся к переправе, стали разрываться первые гранаты, сначала никто ничего не понял. Тем более разброс снарядов был слишком большим. Артиллеристы русичей палили чаще наугад, чем прицельно. Но вскоре погода резко переменилась, принеся с собою порывистый ветер, который быстро очистил видимость от пороховых дымов. Это позволило с более высокого берега лучше рассмотреть скопление неприятельских сил. Тогда гранаты стали ложиться кучнее, калеча всё больше и больше людей и животных. В лагере ордынцев началась паника. Если прежние пушки урусов едва ли могли выстрелить дальше середины реки, то теперь их ядра летали практически всюду. Когда одно такое ядро угодило в голову коня, на котором сидел царевич Муртаза, и буквально раскололо его на части, опрокинув на землю вместе с хозяином, то войско дрогнуло и побежало от берега прочь. Ханский сын, еле выбравшийся из-под погибшего животного, чуть было не оказался растоптан собственной конницей. Благо один из телохранителей прикрыл его крупом своей лошади, на который и усадил, спеша увезти грязного и напуганного царевича подальше от опасного места.