Андрей Белянин - Ученица царя обезьян [litres]

– На жёстком?! Женщина, ты спала на одеяле из верблюжьего пуха! Голова твоя лежала на бамбуковой подушке! Ты укрывалась лёгким и тёплым пледом, не стесняющим движений и дыхания! Я просто не в силах понять, чем тебя вдруг не устроил такой сон и почему ты пришла ко мне, стеснив на диване самого Царя Обезьян?!

– Да потому что всё равно мне было холодно и жёстко на полу! И вообще, с чего бы мне спать на полу в собственном доме?!

Она выпила стакан воды, мысленно собираясь отметить это в специальном приложении, и потянулась. Где планшет? Надо бы отписаться, да?

– Так ты же сама заснула вчера на полу. Я лишь скрасил твой отдых, подстелив мягкое, чтобы твоё нежное тело не болело с утра.

– А оно болит! Ты должен был взять меня на ручки и отнести на кровать!

– Нет, ты тяжёлая.

– Я ТОЛСТАЯ?! – Собравшаяся было идти в ванную девушка резко развернулась, с самым гневным видом бросаясь на обидчика.

– Раскрой свои уши, женщина! Я не сказал «толстая», я сказал «тяжёлая», – настороженно поправил её отпрыгнувший китаец.

– Не юли! Это одно и то же! Значит, я толстая, да?! Тогда завтрака сегодня не будет! – грозно решила она и пошла в ванную.

– Но Аолия, сегодня нам понадобятся все силы для борьбы с демонами, – опомнился подорвавшийся за ней Сунь Укун, но – поздно.

– Нет. Я толстая. И вообще есть вредно. Так что не будет никакой борьбы. И демонов не существует, так что с ними тоже не боремся.

Она захлопнула перед носом царя обезьян дверь в ванную, и тогда он молча несколько секунд побился о неё лбом. Хоть дверь и не открылась, но на душе всё-таки немножко полегчало.

Китаец прошёл в комнату и, сев в позе лотоса, не спеша прикрыл глаза. Вряд ли ему удастся нормально помедитировать, но он должен хотя бы попытаться.

Желтоволосая женщина слишком молода, наивна и слепа, как и почти все люди, такова их природа, дарованная Великой Матерью.

Но я – Сунь Укун. Я знаю, что столь внезапный приезд каких-то там учёных чиновников из Поднебесной, да ещё именно сейчас, не может быть нелепой случайностью. Слишком много этих подозрительных случайностей: чёрно-бурая лисица Да Цзи, её следящие веера в театре и ресторане у повара-гуя…

Нет, презренный гуй не стал бы вести игру против царя обезьян – он слишком глуп. И волшебные веера развесил, поддавшись глупости и желанию украсить свою харчевню, а не из-за злобного коварства.

Увы, за столько лет, проведённых в мире простых людей, отрекшись от своей истинной сути, он стал так же беспечен, как и они. Пожалуй, если сейчас гуй вернётся в мир демонов, он не проживёт там и дня…

А ещё я, легкомысленный и утомлённый изнурительным снегом и тяжкими испытаниями, совсем забыл об одном важном вопросе, ответ на который надлежало найти уже давно: как именно вонючий бык смог запереть меня в этой тонкостенной фигурке, ставшей моей тюрьмой на долгие-долгие годы? Как?!

Ведь никто не может победить царя обезьян! Никто не может перехитрить Великого Мудреца! Никто не может…

– УКУН!!!

Сунь Укун подскочил и бросился к ванной. Судя по громкому и раздражённому голосу, блондинка звала его уже не в первый раз, а он не услышал, с головой погрузившись в запредельную глубину своих мыслей.

– УКУН!!! – раздалось из-за чуть-чуть приоткрытой двери.

– Что произошло, Аолия?! На тебя напал демон?

– Ты совсем, что ли?! Кому я нужна голая в ванной?! – проворчали из-за двери. – Я полотенце забыла. Открой шкаф в комнате, возьми с верхней полки большое розовое полотенце с далматинцами и принеси мне!

– Я тебе не банщик и не слуга, женщина… – попытался было возмутиться китаец.

– Принеси полотенце! – не сдавалась упрямая блондинка, переходя к неприкрытому шантажу. – Или ты хочешь, чтобы я вышла из ванной голая и мокрая? Ты, может, извращенец, а? Да, нет?!

– Нет! – торопливо заверил её царь обезьян.

Он кинулся к шкафу, достал полотенце и повесил его на мокрую женскую руку, требовательно высунувшуюся в приоткрытую дверь.

– Вот сразу бы так, – глухо проворчала Ольга. – И так времени нет, а ты ещё со своими китайскими комплексами… Спасибо!

Из ванной пахнуло паром и каким-то душистым мыльным средством, которое всё же не перебивало тонкий аромат влажной женской кожи. Китаец, мечтательно прикрыв глаза, сделал два глубоких вдоха и, покачиваясь, отправился на кухню.

За окном ещё было темно, но ночь уже мягко синела, становясь чуточку светлее. Снег, казавшийся вечным, продолжал падать, его хлопья были такими большими, как будто кто-то в небе разбрасывал над городом пушистую вату.