Сергей Остапенко - Ритуал [litres]

– Если на Страшном суде спросят, почему я согласился, то отвечу, что подчинился воле большинства.

– Ну вылитый Пилат! Не бойся, на Суде я возьму всю вину на себя.

Юдин запрокинул сосуд, сделал несколько жадных глотков, удовлетворенно крякнул и утер губы.

– Вкусно! – Он передал амриту Тане. – Я бы с удовольствием выпивал стаканчик такого зелья каждый ужин.

Таня тоже осталась довольна вкусовыми качествами напитка, как-то быстро повеселела и перестала дрожать. Мне не оставалось ничего другого, как присоединиться и тоже отведать чудесной жидкости. Штрейкбрехером себя чувствовать не хотел. Амрита оказалась в меру сладкой, слегка тягучей и напоминала млечно-винный коктейль. Неплохо для напитка бессмертия. Я передал тыкву по кругу, и мы сделали еще по несколько глотков. Свою порцию я не допил и на всякий случай спрятал остатки обратно за пазуху. Ничего особенного, кроме легкого головокружения и разлившегося по телу тепла, не почувствовал. Впрочем, эффект допинга определенно наблюдался: сил прибавилось.

– До чего все глупо вышло, – вздохнула Таня, перебравшись ко мне. – Вроде мир спасали, а сами сидим тут теперь, мерзнем и не знаем, что делать. Амриту вот выпили. Герои.

– Спасли ли? – хмыкнул я.

– Мы старались, – сказал Саня. – Делали что могли и как могли. Как считали правильным, так и поступали. Теперь осталась одна задача: выбраться отсюда и вернуться к нормальной жизни. Хотя мне кажется, что этого-то я теперь сделать и не смогу: жить как все.

– Представьте себе эпитафию: «Он старался». Все бессмысленно.

– Не все. Теперь мы вернемся в Явь, на Землю, и предупредим всех о грозящей опасности.

– Кто нам поверит? Скорее, в психушку упекут. Какой-нибудь психиатр сделает карьеру на наших случаях.

– Да пусть как хотят. Мы сделали все от нас зависящее. Вторжение на Землю сорвали. Пока, по крайней мере. Теперь пусть эти сонливцы сами о себе позаботятся. Нечего все время прятаться за чужими спинами.

Амрита подействовала на Юдина самым неожиданным и банальным образом.

– Пойду-ка я прогуляюсь в окрестные кусты, – сказал он и скрылся из виду. Мы остались вдвоем.

Таня нежно погладила меня по щеке:

– Я люблю тебя, солнышко.

– Я тоже тебя люблю, милая.

Некоторое время мы целовались. Чтобы было удобнее, я поднялся, увлекая девушку за собой. Ветер шевелил ее волосы, мои руки крепко прижимали ее тело к моему. Так было теплее, и огромная черная дыра в душе на время перестала беспокоить меня. Таня была прекрасна, смерть – иллюзорна, ночь – союзница. Несколько эфемерных минут счастья, в расчете на которые мы и влачим существование.

Не знаю, как это получилось, но Таня сделала неловкое движение ногой и ударилась пальцем о выступающий корень Мирового древа.

– Ой, как больно, – сдавленно взвизгнула она и неожиданно громко расплакалась. Видимо, мера ее страданий переполнила чашу. Она всхлипывала не переставая, а я старался ее утешить, сразу даже не сообразив, в чем дело. Внутри меня как будто что-то оборвалось. Я подумал, что то самое, невидимое враждебное присутствие, которое я уловил своими фибрами, достало ее неведомым образом.

С моей помощью она добралась до ствола Ашваттхи, взялась рукой за одну из ветвей и подняла стопу, чтобы рассмотреть, насколько сильно она травмирована.

– Ничего страшного, – сказала она, успокоившись, – все уже прошло.

Это были ее последние слова в мире предков. Меня словно ударило током и отбросило прямо в костер. Волоски на ногах обгорели, я потратил несколько секунд, чтобы отскочить и отделить уголья от моих шипящих пяток, но картина, свидетелем которой я стал, заставила меня забыть об ожогах, боли и развороченном костре.

Ветвь, за которую она держалась, превратилась в извивающуюся струю расплавленного металла. Из перстня «Индры», который я подарил ей на память о нашей первой «брачной ночи», растекалось золотое свечение, обволакивая мою девушку прозрачным огненным коконом. Таня, видимо, пыталась кричать, но наружу проникало только едва слышимое мычание, причем скорее удивленное, чем испуганное или исполненное боли. Я бросился к ней, попытался оторвать от Древа, но меня всякий раз с силой отшвыривало назад, обжигая. Мои ладони покрылись дымящейся кровью, а тело едва не разбил паралич. Рыдая от бессилия, я подполз к ней настолько близко, насколько мог, и наблюдал, как зловещие силы заботливо пеленают ее в пылающий саван. Похоже, девушка перестала замечать меня и все, что творится вокруг. Лицо Тани приняло умиротворенное выражение, а затем, я готов поклясться, на нем проступила улыбка.