Сергей Остапенко - Ритуал [litres]

…Я услышал стоны мириад душ, роящихся над землей сонмами огненных клубков, почувствовал их извечную тоску по ветру, бьющему наотмашь, по шуму листвы и плеску волн, прохладе воды в летний зной и счастливой усталости после тяжкого труда. Я почувствовал, что они хотят вернуть свои тела. И в следующий миг их чаяния сбылись.

…Горсть праха под копытцем газели спиральным пылевым смерчем поднялась над лесной тропой и стала сгущаться, становясь все более плотной и приобретая зримые очертания человеческого тела. Яркое пятно рыжего света юркнуло в свою воздвигнутую из персти юдоль, и в тело влилась жизнь. Ликующий трубный звук затопил все вокруг. И увидел я, как дряхлая и немощная плоть ожившей старухи превращается в тело юной девушки со станом богини; как исчезла седина, а ветер заиграл копной волнистых каштановых волос; как удивленно взмахнули густые длинные ресницы и радостно задрожали губы, прославляя происходящие метаморфозы; как кожа и мускулы налились желанием и жизненными соками, чтобы никогда больше не испытывать скорбей и болей, несчастий и разочарований, раздражения и зависти.

Это происходило по всей Нави. И смерть, и ад отдали своих мертвецов, и возвращался дух к телу, которое у него отобрали, и тленное облекалось в нетление и бессмертие, и было счастье, и было утро, день первый.

А потом начали сбываться мечты.

Тотх парил над родным селением, наблюдая за грандиозностью глобальных процессов, которые он разбудил своей волей через века самоотверженного труда и одиночества.

«Скоро моя очередь, – сказал он. – Пора и мне становиться человеком. Вот и подошли к концу мои мытарства, начинается новая жизнь».

Как ни странно, но ни триумфа, ни глубокого удовлетворения в его пока еще бесплотных эмоциях я не уловил. Неужели за время скитаний он полностью утратил способность испытывать чувства, щекочущие эгоизм и самолюбие? Остался ли он тем же молодым честолюбивым специалистом по ксеноконтактам, мечтающим о семейном счастье и продвижении по службе, или тысячелетия, проведенные среди чужих рас, без крова, близких, родины и даже без тела так переменили его, что он стал чем-то кардинально отличным от своих соплеменников?

«Ну и каково оно – дожить до исполнения своей мечты, которую лелеял пять тысяч лет?» – спросил я.

Мой бесплотный спутник, казалось, пребывал в затруднении.

«Я, Сергей, сам пока не понял. Глупо, но я, кажется, ничего не ощущаю. Если бы у меня было лицо, я скривил бы губы в горькой и циничной ухмылке. Меня слегка мучает зависть к сородичам, которые получили такой подарок, в то время как я один бился над тем, чтобы их спасти. Наверное, время слишком покалечило меня. Впрочем, это пройдет. Я просто до сих пор не могу поверить в то, что мне это удалось».

«Понимаю. Ладно, мне пора».

«Верно. Счастливо, и еще раз спасибо. Как видишь, нам это удалось».

«Прощай, Тотх».

«Не спеши прощаться. Я навещу тебя, как только разделаюсь с некоторыми делами. Постараюсь отблагодарить».

«Это хорошо. Интуиция подсказывает, что твоя помощь мне еще понадобится».

«Пока, брат».

«Пока».

Со всех сторон к Тотху, однажды решившему избавить себя от обузы плоти, слетались мелкие частицы праха, которые тут же пускались в пляс в нелепом хороводе. Моему спутнику пора было надевать оболочку, и я не стал мешать ему в столь интимном действе.

Створки дверей бесшумно схлопнулись за моей спиной, выдохнув порцию озонированного воздуха подземелья.

Я вновь оказался в мрачном туннеле, расположенном под корнями Мирового древа, в ненавистном царстве материальных объектов, где теперь, после моего последнего опыта, я чувствовал себя чем-то сродни протухшему трупу, в котором по недоразумению оказалась искра жизни, которая чудом все еще теплится. Глаза не сразу среагировали на изменение освещенности, однако я все же успел заметить, как мелькнула в просвете выхода чья-то тень. Настороже, стараясь не шаркать лаптями по ступеням, я стал подниматься наверх. Саня, если это он, скорее всего, спрятался за углом и дожидается, пока неизвестный выйдет на свет. Притаился, чтобы укокошить его, в случае если он окажется опасным, или драпануть куда глаза глядят, если враг окажется не по зубам. На всякий случай я приготовился блокировать удар и потому нес оружие наперевес. Не то чтобы не доверял друзьям, просто не хочется, чтобы тебя зашибли сгоряча, не признав в темноте.