Александр Машков - Подлинная история девочки-сорванца.

- Сама дура! Вылазь давай, видишь, замёрз!

- Штаны надо надевать, отморозишь свой…!

- Не твоё дело!

Я захихикала, открыла дверь, вышла из будочки и показала язык наглому Борьке.

- Ну, выдра! – разозлился Борька. А я убежала. Но коварный Борька успел слепить снежок и запустить в меня. Попал по спине. Я вскрикнула, тоже слепила снежок и запустила в Борьку. Снежок угодил в дверь уборной. Из будки раздался злорадный смех.

- Смейся, смейся! – пообещала я ему, направляясь домой.

- Ну, что? Наигралась? – спросила мама, - Умывайся иди. Ты хотела чистые трусики? Сейчас налью тебе баночку тёплой воды, пойдёшь в чулан, там ведро стоит, и подмоешься. Вытрешься вот этой чистой тряпкой.

- Как «подмоешься»? – раскрыла я рот.

- Как, как, ты правильно с утра мне сказала, что девочка всегда должна быть чистой и хорошо пахнуть, так что вымойся. Попу и писю. И так каждое утро!

- Рукой?

- Чем ты моешься в бане?

- Мамой…

- Иди, острячка! Вот тебе баночка, будет твоя, - мама сунула мне в руки литровую стеклянную баночку с тёплой водой и выпроводила в холодный чулан. Дёрнуло меня за язык!

В чулане было довольно холодно, над ведром было мыться очень неудобно… Тазик бы.

Кое-как проделав процедуру, побежала в тёплую кухню.

- Ну, что? – спросила меня мама.

- Холодно. А почему не над тазиком? – мама усмехнулась и пообещала выделить мне тазик.

- Вот бы ещё в своей комнате…

- Совсем обнаглела! – стукнула меня мама полотенцем, - При Юрике ещё! Иди, умывайся, с мылом!

Умывальник у нас был похож на «Мойдодыр» из сказки. Я взяла свою зубную щётку, открыла баночку с зубным порошком. Мятный. Осторожно почистила зубы: что-то в последнее время дёсны побаливают, наверно, зуб будет выпадать. Вон, уже шатается!

На завтрак мама пожарила картошку, разбила туда яйцо. Вскуснятина!

Мы с Юриком потихоньку дрались своими алюминиевыми вилками, за кусочек повкуснее, пока мама не прикрикнула.

Когда картошка кончилась, мама налила нам по гранённому стакану чая, выдала по кусочку сахара. Размешав сахар в стакане ложечкой, мы с удовольствием пили вкусный грузинский чай, №38 (пачка лежала на столе). Заедали твёрдыми сушками.

Мама всё-таки выдала мне чистые трусики и маечку, и я сидела теперь в них, не желая одеваться.

Юрка, увидев такое дело, тоже не спешил одеваться. Мама сказала, что так ещё лучше, не заляпаемся едой.

Выпив чай, я пошла в свою комнату, одеваться. Юрика пусть мама одевает, мне его ещё в садике раздевать. Кто только придумал такую мальчишескую одежду? Чулки, которые надо ещё пристёгивать… Вы думаете, к поясу? Как бы не так! К лифчику! Потом байковая ковбойка, потом короткие штаны на помочах. Всё тёмно-коричневое. Потом свитер, телогреечка и валенки.

У меня тоже чулки, на резинках, зато есть рейтузы! В них тепло, ветер не задувает. Затем коричневую форму, чёрный передник. На шее кружевной воротничок… Свежий? Да что со мной сегодня?! Ладно, зато галстук мама купила шёлковый! Не то, что у Тольки. Теперь две куцые косички, вплести в них коричневые бантики…

- Мама! – вспомнила я, выходя на кухню, - Мне сегодня такой сон странный приснился!

- Некогда уже, Саша, опаздываешь, иди уже, отведи Юрика. Потом расскажешь свой сон.

- Потом я забуду! Снилось мне лето… - но мама уже не слушала, она уже ушла в свою комнату, одеваться. И что? Не Юрику же рассказывать?

- Пошли, горе луковое! – взяла я брата за маленькую рукавичку. В другой руке у меня был портфель. Одета я была в пальтишко зелёного цвета, с цигейковым воротником и шапку-ушанку с опущенными «ушами». Юрик был в маленькой телогрейке и светло-коричневой, без козырька, шапочке с ушами, к которым была привязана резинка. Перекрещиваешь резинку, и на голову! Уши закрыты, и тесёмки не болтаются.

- Почему «луковое»? – поинтересовался брат.

- Потому что слёзы от тебя…

- Почему слёзы?

- Потому что бестолковый.

- Почему бестолковый?

- Почему, почему! Заладил!

На дворе меня ждал Борька. Он всегда ходил со мной, провожал до детсада, ждал, пока я раздену Юрика, потом вместе шли в школу. Такой прилипала! Не отделаться! Мне было всё равно, хочет ходить, пусть ходит, улица общая, а обращать на него внимание я не обращаю. Вот ещё!

И на этот раз шёл рядом, даже предложил помочь, понести мой портфель. Я только фыркнула: что я, беспомощная инвалидка?

В садике я вытряхнула Юрика из телогрейки, сняла свитер и шапочку, стянула валенки.

- Чулки снять?

- Не, я потом не надену, на прогулку.