Олег Фомин - Убийца

Свет отслоился от букв, призрачные символы плывут к алтарю, окружают детеныша, он внутри красивого вихря, озирается настороженно. А зубы не выпускают мясо, угрожающее ворчание, мол, не отдам…

Воздух наполнился многоголосным шепотом:

«Невинное дитя… Дитя, невинное дитя… Невинное!..»

Голоса, мужские и женские, накладываются друг на друга, кто-то шепчет смешливо, кто-то с благоговейным трепетом, а я пытаюсь сообразить, что, Арх подери, происходит…

– Елки зеленые…

Схватился бы за голову, но ладонь занята дробовиком. Я приложил ко лбу ружейное цевье.

В тексте на склепе читал, что мятежного принца пробудит от вечного сна невинный ребенок. Но не было речи, что ребенок должен быть непременно человеческий. А что до невинности, так для такой кровожадины, как бронтера, детеныш еще вполне себе невинный.

Маленькая причина перемен выпрыгнула из вихря символов, с мясом в зубах, пол принял не очень удачно, «невинное дитя» перекатилось колесиком пару раз, но добычу удержало, зверька спрятала в себе грибница погребальных урн.

Вихрь набрал обороты, строчки букв слились в конус яркого света. Этот сгусток энергии метнулся к двери склепа, мгновенно в нее впитался.

Дверь, щелкнув, с тяжелым гулом поползла вниз.

Я нажал-таки на предохранитель плазмы. Реактор сердито загудел, на счетчике зарядов стартовал бег цифр.

– Кажется, одним безопасным убежищем стало меньше.

Прямоугольное горло прохода медленно открывается, мрак внутри непроглядный…

Стальная плита двери поравнялась с полом верхней гранью, щелкнуло, и гул стих.

Крадусь вперед. В руке дробовик, в другой – плазма.

Нет, все-таки не так я крут, чтобы воевать парой двуручных пушек сразу. Что выбрать? Плазма мощнее, но в тесном склепе есть риск подорвать и себя.

Тогда плазму за спину, дробовик в ладони.

И тут… все предметы на алтаре плавно взлетели. Будто в космосе. Салат, миска, кубок, палочки с шашлыком, капли разлитого кваса, хлебные крошки, угольки… Все закружилось в невесомости над алтарем, излучает то же сияние, что алтарь и склеп, а затем…

– Эй! – возмутился я.

Кухонная утварь и ее съестное содержимое начали разматываться на голубые ленты энергии. А те расщепляются на такого же цвета искры. Они сливаются в шар, его частицы летают плотным роем вокруг некого центра.

Эта голубая звезда метнулась к входу в склеп, тьма ее поглотила, шар растворился где-то в ней.

Алтарь опустел.

Потрясенный наглостью, открываю рот, как рыба на берегу.

– Ах ты… скотина! Да я… не жрал с утра!

Я усадил дробовик под плащ, сдернул со спины плазму, благо разогревать не надо, сама просит в кого-нибудь плюнуть. Потерпи, милая, есть для тебя один древний мятежный кандидат, позабывший за тысячу лет приличные манеры…

Я разбежался, прыжок через алтарь, ступеньки помоста бросили меня в темноту склепа, ее вспорол отблеск штыка.

Сфера энергии, в которую превратилась моя еда и посуда, как раз заканчивает поглощаться огромным кристаллом цвета ясного неба. Камень всажен в дальнюю стену, светится живой силой, как только что пообедавший мальчишка.

Без церемоний я пальнул в кристалл.

К моему злому изумлению, красная комета, пущенная из плазмы, не только не причинила камню вреда, но и впиталась в него, подобно прочей энергетической закуске.

Кристалл перекрашивается в кровавый.

Светлеет до розового.

Возвращает голубой цвет.

Руки от досады повисли, кончик штыка лязгнул о сталь пола, я сплюнул.

«Злость… плохо».

Это Борис. Его ментальная волна остудила раскаленный утес моего мозга. Я только сейчас обнаружил, что смыша на плече нет. Я забеспокоился, будто не хватает части тела, но в следующий миг вспышка, и Борис опять на плече.

Мне полегчало.

– Спасибо, малыш… Извини, дурака.

Не имея пока идей о способе справедливого возмездия, я решил изучить детали склепа.

Второе, что бросается в глаза после кристалла, – черные самурайские доспехи прямо под оным. На красивом узорчатом троне, инкрустированном драгоценными камнями.

– Ого. Наш принц бунтовал в Стране восходящего солнца.

Доспехи разложены по трону так, словно на нем в этих доспехах сидит человек. Панцирь на главной части трона, под ним висят пластины юбки. У подножия высокая боевая обувь. Перчатки и наручи на подлокотниках. На крючья с боков спинки насажены наплечники, а ее вершину украшает классический японский шлем: сзади стальной веер, согнутый для защиты затылка и висков, спереди рога в виде полумесяца, устрашающая маска.