Андрей Сулацкий - Дрейфующая станция СП-40 бис

В слесарно-дизельно-электрическом складе, уже приобретшим название “склад №1”, вовсю шла работа по инвентаризации имущества. В нём плотно хозяйничали непосредственно Берг с Иванцовым. Левшаков гремел чем-то в столярно-плотницком срубе (“склад №2”), а Катя на складе №3 детально разбиралась с доставшейся ей аптекой и с продовольствием, чем вызвала некоторую невысказанную ревность у главстаршины. В это время сам Чайка взял на себя караульно-наблюдательную службу, обходя станцию по кругу и внимательно приглядывая, в том числе и за самолётом, стоящем в трёх сотнях метров к юго-востоку от ближайшего сруба станции.

При своём появлении на складе №1 Логинов сразу же получил первый приказ от своего непосредственного начальника Иванцова:

– Макс, мы тут настоящие нивелир и гиротеодолит 33 33 Нивелир и гиротеодолит – геодезические приборы. Первый предназначен для определения разности высот (превышения) между несколькими точками земной поверхности относительно некоего условного уровня. Гиротеодолит – визирное устройство, предназначенное для определения истинного азимута за счёт наличия встроенного в прибор гирокомпаса. Понятно, что для корректной работы прибора этот гирокомпас должен быть точно сориентирован на географический полюс. нашли. И нивелирную рейку к ним. Думаю, пригодятся тебе в твоих обсервациях. Там, в упаковках, инструкции к ним имеются. До обеда у тебя приказ изучить инструкцию… к нивелиру. Он, вроде, попроще будет… А после обеда начать применять прибор на практике. А завтра – с гиротеодолитом разобраться по той же схеме. И это… не слышу ответа “Есть”.

– Есть, командир, – и Логинов, перетащив коробки с приборами в тепло балка, хотел было приняться за изучение инструкций. Но тут из столярного склада вынырнул Левшаков, державший в руках несколько деревянных реек и переносной ящик со столярным инструментом. Из ящика, кроме всего прочего, торчал обычный столярно-плотницкий уровень.

– Младшóй! Стой, раз, два! Вот эта штуковина мне как раз и нужна, – радостно возопил Логинов, – Слушай, Лёш, ты куда направился?

– Метеобудку чинить. Дверцу её, точнее. Ну, и ещё там разное, – ответил Левшаков.

– А на фига там тебе уровень? Лучше дай мне его. Очень надо площадку ровную, горизонтальную для обсервации найти.

– Да, на, бери. Только потом уровень на полку над верстаком положи. Чтоб не искать, когда снова понадобится, – ответил Алексей и побежал к своей метеобудке.

Для пробы Макс приложил уровень прямо на том месте, где стоял: “О, как здорово – горизонталь!” Отошёл на пару метров, там попробовал: “Хм! И здесь горизонталь… Как интереснааа…” После третьего “горизонтального” результата, уже в десятке метров от первой точки, Макс побежал в балок за бумагой и карандашом, со склада №2 реквизировал рулетку на 5 метров и стал методично и аккуратно помечать на создаваемом тут же плане станции точки с горизонтальной поверхностью. Через полчаса работы стало понятно, что вся центральная площадь станции идеально горизонтальная. С точностью плотницкого уровня, разумеется. И измерения переместились за внешнюю границу строений. Но и там результат остался прежний. Шаг сетки пришлось увеличить… В метрах четырёх-пяти к северу от крайней бочки с топливом начался какой-то полого поднимающийся к северу сугроб, который не давал возможности приложиться уровнем ко льду. Сделав несколько шагов по всё больше углублявшемуся снегу, Макс внезапно ногами зацепился за что-то – твёрдое. Не поленился, наклонился и руками разгрёб снег. Под рукавицами обнажилась строго вертикальная гладкая поверхность льда, сантиметров сорок высотой: “Странно… Словно искусственная. Не бывает в природе таких идеально гладких вертикальных ледяных поверхностей… Ещё в горизонтальные могу поверить… На поверхности воды, озера, например… Но тоже не на макушке же айсберга, как тут у нас… Но гладкая вертикаль – это совсем, уж, чудеса!” Огляделся. Кстати, верхний край этой стенки кое-где даже виден над краем сугробов, образовавшихся в затишке. И этот край плавно загибался на юг и слева, и справа… И Макс решил пройтись вдоль этого стенки. По извечной мужской привычке пошёл налево, то есть против часовой стрелки. Пока шёл, с интервалом в несколько метров, отмечал высоту стенки над уровнем станции, в полной горизонтальности которого он уже не сомневался. Высота стенки то снижалась, то слегка повышалась, но в целом, чем дальше к югу, тем становилась всё ниже и ниже. Пока примерно в метрах двадцати от южного, кают-компанейского балка не сошла на ноль. Потом снова стала повышаться по мере поворота стенки на север… Завершив своё непродолжительное путешествие вокруг станции в той же точке, где первый раз обнаружил эту ледяную стенку, Макс понял, что маршрут пролегал по почти идеальной окружности. Вернее, стенка-то в плане как раз и была идеальной окружностью, это цепочка его следов была слегка отлична от идеала. “Ну, и что мы имеем!? А имеем мы абсолютно плоскую круглую площадку, диаметром (Макс оглядел свой маршрут) что-то около шести десятков метров. Площадку, словно выпиленную, выплавленную в поверхности айсберга, на которую кто-то и поставил нашу станцию. Интересно – кто? И как можно выпилить такую идеальную площадку? И как поставить станцию?” – Макс не заметил, что разговаривает сам с собой вслух. Так был удивлён своим открытием. Минут пять его мысли метались в лихорадочных поисках ответа на эти вопросы, но потом подсознание Логинова подкинуло ему спасительное воспоминание о насущной необходимости обсервации светила. Тем более, что Солнце поднялось уже достаточно высоко – так можно и полдень пропустить. И Макс со вздохом облегчения отправился решать более понятный вопрос об определении момента этого самого полдня и жёстко связанного с этим вопроса о направлении на ближайший полюс планеты. “Пусть это хотя бы будет северный полюс, а?…” – с жуткой силой захотелось Логинову, во всём любившем чёткость, конкретность и определённость. Правда, по пути светила по небосводу от точки восхода до сего момента было ясно, что это пожелание Макса уже сбылось.