Андрей Сулацкий - Дрейфующая станция СП-40 бис

В общем, в очередной раз объём предстоящей работы придавил меня, как пресс гидравлический лист металла. Очень мне захотелось силы свои и время сэкономить на отчёте и дипломе. Пришлось снова как следует мозг напрячь – кроме того анализа, что военные заказали, ещё и корреляционный провести. Сугубо для того, чтобы силы свои сэкономить на отчёте и дипломе. И был за эту дополнительную работу вполне вознаграждён – выявились некоторые интересные и простые математические связи ледников и течений возле них. Опираясь на это, придумал элементарную физическую модельку, эти связи, описывающую. Когда итоговую и весьма простую формулку получил, то скакал на одной ножке, как дошкольник, какую-то ерунду от счастья пел, орал, соседей по общежитию пугал. Удовольствие получил, пожалуй, даже посильнее сексуального. Сильная вещь – интеллектуальное прозрение! Чистое удовольствие. Рафинированное, можно сказать… Отчёт и магистерская работа после этого ужались всего до сотни страниц. А таблицы, всё равно, пришлось печатать. В приложениях к работе… Ха! Сама работа – сотня страниц, и приложения – тысяча! Немного комично, мне кажется.

Диплом в итоге защитил на “отлично”. Как ни странно, даже аплодисменты сорвал. Как вы думаете от кого? А от Петра Петровича! Ну, того, которого я чуть со своим “течением” до публичного позора не довёл… И завкафедры меня хвалил. А ещё на защите диплома сидел заказчик работы – военный моряк, капитан третьего ранга. Вот, и сейчас он здесь, в самолётике нашем, сидит. Почти напротив – Берг, мой командир.

Вот, и кончилось обучение в Гидромете. Прощай, Альма-Матер, и здравствуй, Красна-Армия! Пришла пора долг Родине отдавать. Как вы, наверное, помните, на военную кафедру я не попал. И поэтому повестка в райвоенкомат не заставила себя ждать.

Вызвали сначала на медкомиссию. Прошёл. Выяснилось попутно, что я – абсолютно здоровый человек. Почти уникум. Председатель врачебной комиссии, пожилой дядька сказал, разглядывая результаты моего обследования: “Да, редкий кадр – хоть в лётчики, хоть в десант… Хоть в космонавты. Но в космос не посылаем”. А я, стоя перед комиссией в одних трусах, ещё подумал, что нафига мне в космос, когда и просто в армию не хочу. Впрочем, отмазываться от призыва не собирался. Как-то не так на это дело смотрю. Долг – это долг. И его надо заплатить. Хоть и не хочется. И пусть кто-то говорит, что он лично – ничего государству не должен. Этот человек – не я.

Но в искус меня ввели, всё-таки. Через день после медкомиссии приходит ещё одна повестка в военкомат – явиться к какому-то майору Приходько Н.Т. Что делать – явился (“как чёрт во сне” – так вроде бы военные обычно шутят на это самое “явился”). Подхожу к кабинету с надписью “Заместитель районного военного комиссара – майор Приходько Николай Тарасович”. Стучусь и осторожно вхожу. А там такой пончик в огромном кожаном кресле за письменным столом под красное дерево и размером с аэродром сидит и что-то важно и очень долго пишет… пишет… На меня – ноль внимания. Нету меня вовсе! А потом, когда я осторожненько так повестку на край стола положил, он, всё-таки, заметить меня соизволил. Прочитал повестку, пару раз взглянул на меня, словно сверяя облик мой с имевшимся у него в уме представлении о призывнике Левшакове, и… расцвёл радушной такой улыбкой, словно любимую тёщу увидал. Потом говорит мне человеческим голосом, но то ли на южнорусском говоре, то ли с украинским акцентом: “А, призывник Леувшаков! Е важный разховор про твою далнэйшу судьбу.” И рукой мне на какой-то хлипкий стульчик перед своим монументальным столом показывает – садись, мол. А сам – откидывается в своём огромном кресле. Пухлые розовые пальцы в рыжеватых волосках складываются на брюшке, а светло-голубые глаза проникновенно и честно так смотрят в мои карие. Колобок прямо лучится симпатией к призывнику Левшакову. И желанием помочь. Можно я дальше его речь просто перескажу русским языком? А то не специалист я ни разу ни в южнорусском говоре, ни в украинском? А родной русский мне коверкать не хочется. Сначала предлагает этот колобок говорить друг с другом, как интеллихéнтный человек с интеллихéнтным… Вот, опять не удержался! Всё пытаюсь особенности его произношения передать. А, как это мягкое то ли “г”, то ли “х” русскими буквами передать, не знаю.

Потом это интеллихéнтное хлебобулочное изделие говорит, что это не правильно, когда умному образованному человеку, как простому работяге, приходится тянуть солдатскую лямку. Когда он, этот “умный образованный человек”, мог бы куда больше пользы государству и себе лично принести, делая карьеру в гражданском состоянии. Но у него, как у заместителя райвоенкома, есть возможность помочь мне в решении этого вопроса. И не пойми не правильно! – всё законно, но будут неизбежные материальные издержки, так как совсем не все люди, помощь которых потребуется, “с понятием”. Так, что сам, Алексей, понимаешь!… А руки его в это время на бумажке что-то пишут. Бумажка поворачивается ко мне. На ней красуется надпись: “50 т.р.” После того, как Приходько убеждается, что я прочитал написанное, бумажка сминается и исчезает в кармане хозяина. Откуда он узнал, что у меня есть эти “50 т.р.”? До сих пор интересно.