Летописец Черных - Колыбель

– Убить кого?

– А того, кому противны эманации других разумных, кроме людей, кто не признает иных богов и иные силы, того, кто ненавидит духов.

– Единый! – выдохнула девушка.

– Да. Последователи культа Единого не признают другие расы, они уничтожают магов. Духи полей, лесов, домов покинули территорию империи либо, что бывает чаще, зачахли и уснули. В водах нет ни водяных, ни келпи. Духам как-то не особо нравится, когда их не уважают и не подпитывают живыми эманациями. А ведь это так просто, оставь возле очага домовому молока с хлебом, при входе в лес повесь на дерево хоть нитку. И все будут счастливы. Но нет, разве можно делать подношения нечистым? И духи уходят. Но духи места привязаны к своему месту, они не могут уйти. И тогда они засыпают. Засыпают все крепче и крепче. Реки без водяных разливаются слабо, а значит, чахнут луга, поля без полевиков родят слабо, отсюда недород и голод. Дома без домовых быстро ветшают. Ничего не напоминает?

– Да, в Единой империи часто бывает голод.

– Еще неприятнее участь умерших. Их души ищут сады Единого, то посмертие, в которое они верили всю жизнь и верят после смерти, но садов-то нет. Нет бога, нет садов. И неприкаянные души остаются бродить по миру. Их тоска передается живым, люди заболевают.

– Да, я слышала, что целые деревни вымирали.

Архахаар подошел к карте и провел по ней рукой. Карта начала меняться. Менялись границы, появлялись и пропадали леса, меняли свой путь реки.

– Таким была Граи четыре с половиной сотни лет назад. Как видишь, на месте империи было несколько государств. Все жили просто и счастливо, пока к власти в королевстве Нат не пришел тот, кого в дальнейшем назовут Сарпием Первым.

– Первый император – выдохнула Кельвирея.

– Да, он. Он сделал культ Единого государственной религией Ната. Сарпий был очень амбициозен, он начал войны против соседних государств. Вначале пало одно, потом второе. К концу своей жизни Сарпий присоединил семь соседних держав и переименовал получившееся государство в Единую империю, а себя нарек императором.

– Но в книгах написано, что угнетаемые магами и нечистью жители этих государств сами восставали против своих правителей и добровольно просились в империю.

– Историю пишут победители. Да, жители может и просились в империю, но за их спинами стояли воины Сарпия с обнаженными мечами. Ни о какой добровольности тут речи быть не может. В побежденных государствах разрушались старые храмы, строились храмы Единого, при них открывались школы, где детей учили учению Единого. Не-людей изгоняли либо убивали. Время шло, сменялись поколения, и вот уже новые жители покоренных стран не мыслили иной жизни.

– Странно, совсем недавно я не могла о таком даже помыслить, а сейчас сижу, и, кажется, верю тебе.

– На твоем сознании был блок. Ты не могла даже помыслить против империи и учения Единого.

– Но ты же говорил, что магов в империи нет. Кто же мог установить этот блок?

– Зато есть колдуны. Разница между колдунами и магами в источнике их силы. Маги имеют врожденный Дар, а колдуны получают силу от другого. Поэтому я не обижаюсь, когда меня называют колдуном. Эманации слабели, и в империю стал проникать хаос. Хаос многолик и он действительно придает силы своим последователям, а глупые культисты считали это благодатью Единого. Догадалась, кто стал колдуном?

– Жрецы, – выдохнула Кельвирея и, налив себе отравы, залпом проглотила ее, даже не запивая.

– Правильно. Империя росла и росла, присоединяя к себе все новые и новые земли. Рост остановился примерно половину столетия назад, но Эль считает, что скоро будет новая война.

– Она знает будущее?

– Эллениэль не только глава эльфийской разведки, но и Видящая. Она может видеть варианты развития событий. Мы считали, что империя просто выдохлась и копит силы, но имперцы нас обыграли. На закате соберется совет, будем решать что делать. Заодно с драконами поговорим. А пока светит солнце, предлагаю отдохнуть. Позволь проводить тебя до твоей комнаты.

– Не стоит, я сама. Первая дверь левого крыла, я помню.

– Первая дверь правогокрыла. Пока мы гуляли, в доме небольшая перестановка комнат произошла.

Вернувшись в свою комнату, первым делом Кельвирея наполнила ванну. Она долго лежала в горячей воде, приводя в порядок свои мысли. Слова Архахаара были, на первый взгляд, совершенно абсурдны, но, чем дольше девушка размышляла, тем больше убеждалась в его правоте. Перед ее увлажнившимися глазами стояли осунувшиеся лица крестьян, потухшие глаза детей, не раз виденные ей во время странствий по сатрапии. Она вспомнила столб черного дыма от костра, в котором сгорели тела умерших от неизвестной болезни жителей одной безымянной деревушки. Сам костер она не видела, в деревню тогда вошли только жрецы и инквизиторы, а воители стояли в оцеплении, но столб дыма был огромен. В деревне не осталось ни одного живого человека.