Летописец Черных - Колыбель

– Кажется, ты прав. Это идет в разрез с правилами, но вполне разумно.

Они подошли к коновязи. Возле их келпи стоял крупный мужчина в красной рубахе с золотой серьгой в ухе. За шиворот он держал знакомого мальчишку. Мужчина цыкнул под ноги:

– Что же вы сиротку обижаете? Монетку пожалели, оклеветали. Ой, как не хорошо. Гоните золотой, чтоб мальчишка вас простил.

Кельвирея потянулась к кинжалу, но Архахаар сжал ее руку и покачал головой:

– Ты, конокрад, сын конокрада, совсем берега попутал? На кого тявкать удумал? Залил зенки дешевым алкоголем и понты корявые кидаешь. Плащей не видишь что ли?

– Плащи-то вижу, да вот магов нет. Маги, они порталами ходят, а не на лошадях ездят. Десяток монет с тебя теперь, пять за оскорбление и еще пять чтоб настоящим магам ничего не сказал.

– Облезешь! Пшел вон!

– Кровью умоешься – произнес конокрад, отпихивая мальчишку и извлекая мясницкий тесак. И застыл столбом. К ним протолкались два вооруженных секирами гнома в кольчугах и шлемах. Архахаар обратился к вновь прибывшим:

– Муж недостойный сей на торга святость покусился.

– Мы видим, маг, слова правдивые рекущий. Получит он сполна плетей соленых, лишь полдень солнца торг закроет.

– Да будет так.

С торговой площади выехали молча. Келпи шли неспешным шагом. Кельвирея слегка сжала коленями бока Молнии и поравнялась с Архахааром:

– Что это было?

– Конокрады обнаглели.

– Ты забыл его расколдовать.

– Шок пройдет в полдень, когда его плетью охаживать начнут.

– Плетью? За что?

– Для гномов торг священен. Пока идет торг на площади запрещено обнажать оружие, разве что для купли-продажи. Покусившийся на святость торга должен быть выпорот. А убийцу просто зарубят секирами на месте. Вот такие законы у бородатых.

– Понятно. А почему гномы так сложно и витиевато разговаривают?

– Кто ж пойдмет этих бородатых. Они всегда себе на уме. Ни в чьи дела не вмешиваются, просто сидят под своими горами и куют, куют, куют. Потом продают, пьют отраву и опять куют.

– Ты торговцу сказал, что в его товарах нет ремесла. Я не понимаю, ведь оружие было отличное.

– Ремесло это сложное гыр знает что, что-то типа магии гномов. Изделия, созданные с применением Ремесла намного лучше обычных, обладают различными дополнительными свойствами. Например, самый маленький молоток по силе удара не уступает большому кузнечному молоту. Адамант простой ковке не поддается, только Ремеслу.

– Получается, мои меч и кольчуга зачарованные.

– Да.

– Значит, вот как кольчуга приняла форму тела…

– Да. Это ее свойство. Она будет плотно облегать тебя, надевай ее хоть на голое тело, хоть поверх одежды, как объемна она бы ни была.

– Кольчугу на голое тело… бррр – поежилась Кельвирея.

– Адамант не натирает, не перегревается на солнце и не остывает на морозе. Мастер же говорил.

– А магия меча в чем?

– Не знаю, я магию не вижу. В бою узнаешь. Скорее всего, усиление удара.

– Понятно. Что дальше у нас по плану?

– Вернемся к реке, отдохнем, отпустим келпи и Дорогой рванем к троллям.

– Неплохо бы перекусить. Мы так торопились, что даже не позавтракали.

– Нагуливай аппетит. У троллей в начале еда, а потом разговоры. А уж покушать они любят.

Так, за разговором они добрались до реки. Архахаар спрыгнул и похлопал Грома по крупу:

– Молодец. Теперь ступай.

Кельвирея тоже спешилась, погладила Молнию по морде, и келпи убежали в воду. Архахаар лег на траву и, сорвав травинку, начал ее жевать. Кельвирея села рядом с ним.

– Архахаар, мне до сих пор сложно поверить в произошедшее. Каких-то два месяца назад я была обычной воительницей Единого, охраняла жрецов, ловила преступников и мечтала перевестись в столицу. И тут появляешься ты, хватаешь и тащишь к себе в дом.

– Вообще-то это ты меня схватила и прокатилась верхом на моем колдунстве – откликнулся Архахаар, не открывая глаз.

– Не придирайся к словам. Потом меня выхаживают сильнейшие маги мира. Меня, воительницу Единого, которая поклялась бороться с ними до последнего вздоха. Ты заваливаешь меня безумно дорогими вещами, эльфы признают меня равной эльфу правящего рода, дарят подарки. Потом вообще оказывается, что я на половину дракон, что я бессмертна.

– Да. Драконы бессмертны. Со временем, черные покидают Граи, уходя в странствие по другим мирам. И тогда один из красных драконов гнезда засыпает, во сне линяет и становится черным.

– Можешь не перебивать?