Иван Апраксин - Подменный князь

Несколькими днями раньше мне не удалось увидеть поместье Хильдегард, уже сожженное дотла ко времени моего появления, но позже я убедился в том, что принцип построек был однотипным: каждое жилье, будь оно княжеским, боярским или купеческим, представляло собой замкнутый хозяйственно-оборонительный комплекс. Высокий частокол и мощные бревенчатые стены построек защищали от вора или неприятеля, а внутри было сосредоточено все для ведения жизни: жилые помещения, хлев для разнообразного скота, птичник, склады продуктов и даже колодец.

Все в городе было организовано для частной жизни, таким образом, чтобы улица играла лишь строго коммуникативную роль, то есть места, по которому можно пройти или проехать из одного пункта в другой, не более того. Это уже гораздо позже улица изменила отчасти свое назначение и стала тем, чем является улица в центре современной Москвы – местом, где можно людей посмотреть и себя показать.

А здесь, в древнем Киеве людей смотрели и себя показывали только в домах и во дворах, окруженных частоколом.

Впрочем, все это я рассмотрел и осмыслил уже потом, а сейчас мы с Любавой сидели в струге и во все глаза смотрели на открывшийся перед нами город. Воины вокруг нас кричали что-то грозно-воинственное, предвкушая победу, кровь и добычу, а мы гадали о том, что станет теперь с нами.

Общий вид города был для меня непривычным. Не так выглядят современные города, и не такими видел я древнерусские города на школьных картинках. Через несколько секунд я понял причину этого: здесь не было храмов с их куполами и колокольнями, которые неизменно присутствуют во всех знакомых нам городских пейзажах. Тут их не имелось – город был плоский, и это сразу напомнило мне о том, что я нахожусь в языческом мире. Со всеми, как говорится, вытекающими отсюда последствиями, которых я к тому времени уже успел увидеть немало…

В виду города на стругах подняли паруса – прямоугольные полотнища, раздуваемые ветром. На каждом парусе были крупно нарисованы в красках боги – покровители данного корабля. На нашем – трехголовая гидра: Ведява, Вирява и Масторава, на соседнем – рогатая богиня Мокошь, с выпученными глазами, а над стругом конунга Вольдемара взвился квадратный парус с изображением грозного Перуна – с серебряной головой и золотыми усами, торчащими в разные стороны.

Паруса подняли, видимо, специально для устрашения неприятеля. Из города нас, несомненно, сразу заметили: с реки видно было, как забегали по улицам группы людей, как поскакали всадники от княжеского терема. А еще через несколько минут послышались пронзительные звуки длинных дудок, которыми местные музыканты призывали рать готовиться к сражению.

Как мы узнали впоследствии, о движении войска Вольдемара здесь знали заранее, и, конечно, загодя готовились к отражению врага. Казавшаяся нам хаотичной суета в городе очень быстро сменилась вполне очевидной боевой готовностью. На берегу у пристаней появились сначала первые группы сторожевых воинов, а затем подошла основная дружина – все пространство от частоколов окраинных домов и усадеб до причалов у воды запестрело разноцветными одеяниями, блеском ратных доспехов и круглыми красными щитами. День выдался солнечным, и ярко сверкали шлемы дружинников киевского князя Ярополка.

Наши струги остановились, гребцы табанили веслами воду, удерживая суда напротив города. Все вместе с обеих сторон выглядело как демонстрация силы и грозных боевых намерений.

Вольдемар, вставший на носу своего корабля, смотрел на Киев, разглядывал собравшееся войско и самого Ярополка, не замедлившего вскоре появиться на коне, в боевом облачении и в красном плаще – таком же, как у сводного брата.

Братья смотрели друг на друга, разделенные расстоянием метров в сто пятьдесят. Ярополк на своем коне подъехал к самому краю пристани, а Вольдемар едва ли не свесился со струга, стараясь получше рассмотреть своего врага.

О чем они думали в те минуты, не слушая грозных криков своих собравшихся воинов и пения дудок, возвещавших скорую битву?

Может быть, они вспоминали детство, проведенное вместе в тереме князя Святослава?

Наверное, они были друзьями и вместе бегали по двору, забирались на кромку высокого частокола, окружавшего родительский дом?

Они вместе росли, вместе учились воинским искусствам, и может быть, даже вместе мечтали о том, о чем мечтают от века все мальчишки по всему лицу земли: о подвигах, о завоеванных богатствах, о славе.