Сергей Лапшин - Победить смертью храбрых. Мы не рабы!

Нас всего трое. Из этой тройки можно смело вычесть Илюхина – стрелок и боец из него сейчас никакой. С другой стороны, мы имели пулемет, что сильно повышало наши шансы на победу при столкновении с подразделением в количестве до одного отделения. При наличии пулемета, внезапности и хорошей позиции можно решиться на атаку. Немцев в общей сложности было тринадцать человек, и по количественному критерию это подразделение мне подходило.

Пятеро стояли рядом с пленными. Еще шестеро, опрометчиво сгруппировавшись вместе, представляли собой прекрасную цель. Раненые. С двумя медиками, оказывающими им помощь. Но главная причина, не позволившая мне пройти мимо, была все же не в количестве бойцов и не в удобном их расположении.

Бронетранспортер. На колесном ходу. С открытыми люками, доказывающими, что за рычагами сейчас никого нет.

– Управлять умею, – будто бы прочитав мои мысли, негромко произнес Илюхин.

Да сложного там и не должно быть ничего. Думаю, при самых паршивых раскладах и я бы разобрался в этой технике.

Никакого колебания. Драгоценные секунды я тратил на прикидку примерного плана операции. При наличии бронетранспортера наши шансы выбраться из города резко повышаются. БТР – однозначно машина местных вооруженных сил. Соответственно, ее не встретят в стволы на посту, на блоке. В конце концов, мы могли бы рвануть и по бездорожью: проходимость аппарата это позволяла. Хорошо. Считаем, что решение принципиально принято.

– Боец, гасишь раненых. Всех разом. Затем, если не среагируют, те двое у крыльца – твои. Четверка рядом с урками – моя. Понятно?

– Я тоже могу стрелять. Поверь, командир, попаду. – Илюхин, залегший справа от меня с карабином, настойчиво привлек внимание. – Десять метров, командир. Попаду.

Насчет десяти метров он, конечно, приврал – частичная или полная потеря зрения, а также его снижение, как правило, отражается на способности точно определять расстояние. До цели было метров двадцать. Забравшись на крышу хозяйственных построек, мы вольготно разместились на ней, прекрасно скрытые от наблюдения высокими кустами.

– Хорошо. Четверо, стоящие рядом с пленными. Работаешь справа двоих, я – левых. Затем перенос огня на дальнюю двойку, которая у крыльца.

Я прервался на несколько секунд, поскольку впереди произошло какое-то движение. Один из немцев переместился, подошел к пленному и выстрелил в него. Уголовник упал, зажимая ладонью рану в плече, и разразился трехэтажным матом.

– Всем понятно? – Видя, что диспозиция не изменилась, я перешел к финалу инструктажа.

– Так точно, – слитно откликнулись боец и лейтенант.

– Москвичев, огонь! – скомандовал я, наводя прицел на раздухарившегося немца, который выстрелил в раненого вновь.

Сосредоточенный огонь с короткой дистанции оправдывает себя всегда. Плюс фактор внезапности. И, главное, хороший пулеметчик. Весь обстрел не занял у нас и двадцати секунд.

Кого-то из немцев трясло в агонии. Кто-то стонал сквозь зубы. Я не мог поручиться, что мы уничтожили всех, однако основная масса в той или иной степени была поражена. Убить сразу и всех было бы трудновато. Несмотря ни на что, человек – весьма живучая скотина. Для гарантированного умерщвления ему необходима пуля в мозг или какой-то иной важный орган.

И на поляне было кому заняться этим.

– Ловкач, вставай! – перезарядив автомат, выкрикнул я.

Один из зэков, словно по команде рухнувших на землю в самом начале перестрелки, вскинул голову и совершенно безбоязненно поднялся на ноги. Безошибочно определил наше местонахождение: кусты, скрывавшие нас, мы основательно проредили огнем.

– Шустрый, – без особого удивления констатировал уголовник. – Спасибо.

– Ловкач, с тебя контроль. Еще одного подними, не больше. Остальные лежат! Кроме этих есть еще немцы?

– Нет. – Уголовник, делая знак одному из своих, покачал головой, а затем подошел к умирающему немцу. Вырвал у него из рук пистолет и, приставив ствол к голове человека, выстрелил в упор.

Печальное, но необходимое мероприятие не заняло у Ловкача и его товарища много времени. Старательно они проконтролировали павших, пустив каждому без исключения по контрольной пуле в голову. Затем, аккуратно положив пистолет на землю, Ловкач вновь посмотрел в мою сторону:

– Шустрый. Давай перетрем. Я подойду?

– Подходи. Остальные лежат, – согласился я.

Ловкач без особого удивления посмотрел на меня и на Москвичева. Боец, не убирая пулемет, демонстративно держал под прицелом линейку разлегшихся уголовников. У меня был в руках автомат. Илюхин скользнул по крыше назад, уходя из поля зрения Ловкача, и, спустившись с сарая, должен был обойти его сбоку, создав тем самым еще одну огневую точку.