Сергей Лапшин - Победить смертью храбрых. Мы не рабы!

– Если нравится немецкий порядок – скатертью дорога, – явно надавливал Терехов. И пробил ниже пояса. По крайней мере, я так посчитал. – Ты же служил им. Привыкать не придется, лейтенант. И ломать себя – тоже.

– Служил. – Дорого бы я дал, чтобы увидеть сейчас лицо лейтенанта. Но стоял он ко мне спиной. И говорил безжизненно, не как робот… а как мертвый какой-то. Совершенно без эмоций. – Служил, капитан. А ты скажи, ты чего делать-то собираешься? Ты ведь не уйдешь из Лебедей, бой примешь. И погубишь всех.

– Я под немцем не буду, – не дав закончить, зло прервал капитан.

Замолчали.

Поджав губы, я встал со стула. Мне было не то что страшно… по-честному, я бы не удивился, если бы не смог сейчас от волнения ни слова произнести. Так и получилось. Вместо рассудительного «послушайте», у меня вышел полузадушенный писк. Прокашлявшись и чувствуя, как приливает к лицу кровь, я дождался, пока оба обернутся ко мне.

– Послушайте. Вы помните, как я оказался в этой колонне? Мы же за железом сюда ехали. И это правда чистая, здесь действительно крупное месторождение. Очень-очень крупное. Я ведь сказал об этом еще там, в плену. И те, кто посылал колонну… Штайнер там, или кто у него в подручных, об этом знают. Вы только поймите правильно… в этом мире… – Я запнулся, но плюнул мысленно на свои опасения. – В этом мире, как и в моем, главное – бабосы. Деньги. Это ведь Маркс [2]еще сказал – нет такого преступления, на которое не пойдет капитал. И про эту деревню знают, понимаете? Вы тут как на золоте сидите или на алмазах, не знаю, как понятнее объяснить. Здесь хоть дивизию посади, не удержишь деревню. А этот фашист, да хрен бы с ним, чего он считает. Он нам ведь помогает легализоваться сейчас, прикрывает нас. Мы ему про ресурсы скажем: тут такая драка начнется, что про нас забудут все! Когда на кону деньги, все остальное на свете перестает существовать.

С каждым произнесенным словом я чувствовал, как мучительно краснею. К концу речи, надо полагать, выглядел я как спелый помидор. Впрочем, капитан с лейтенантом тоже выглядели не лучшим образом. Изумление, написанное на их лицах, сделало бы честь инопланетному пришельцу.

Терехову нельзя было отказать в здравомыслии. Капитан всегда старался принимать наиболее взвешенные, логичные решения.

Даже неожиданное их воскрешение и абсурдная на первый взгляд окружающая действительность Тереховым была воспринята достаточно спокойно. Никто не снимал с него ответственности за своих людей, за группу в целом. Даже смерть, как показала практика, не в силах была это сделать. И оттого капитану приходилось четко (чутко?) реагировать на любое изменение обстоятельств. Быть безусловным примером для всех бойцов, образцом твердости убеждений и стальной воли.

Вместе с тем капитан понимал, что выбранная им тактика не совсем отвечает местным реалиям. Терехов привык действовать безапелляционно: быстро и нагло, в хорошем смысле этого слова. Превентивным ударом везде, где возможно.

Он хорошо знал военную науку, и понятие «стратегическая инициатива» было ему прекрасно знакомо. Когда атакуешь ты, у противника, безусловно, меньше шансов на адекватный ответ. Защищающийся всегда находится в заведомо проигрышном положении. Завладев инициативой, Терехов не собирался ее терять. И вроде бы несколько последних дней показали, что выбранный им путь оказался верным.

Они заняли населенный пункт, разжились трофеями и оружием, провели две неплохие воинские операции, одну из которых – разгром последней колонны – можно и вовсе считать идеальной. Вместе с тем наличие инициативы, как это ни парадоксально, дело опасное. Пока ты держишь в своих руках нити происходящего, ты – король. Как только утрачиваешь их, берешь оперативную паузу на перегруппировку сил или на подтягивание резерва – ты даешь возможность противнику опомниться и подготовить свой удар.

Впрочем, этот момент может и не настать. Если ты бьешь и бьешь подставляемые части, развиваешь постоянное наступление и, главное… самое главное условие – если у тебя достаточно сил, чтобы вводить их из раза в раз в бой, не снижая темпов продвижения… Сил у Терехова по сравнению с немцами было – кот наплакал.

Выражаясь образно, группа капитана была подобна Моське, напавшей на слона. Несколько раз собачонка укусила гиганта, но вот наконец он сумел развернуться и увидеть ее. Судьба мелкого наглеца была решена.

Нельзя сказать, что Терехов ошибся. Вообще трудно оценить его действия. Капитан привык к определенной модели, и осуждать его за это глупо. В своем мире у Терехова всегда существовала линия фронта, за которой были свои. Были, худо-бедно, артиллерийская и авиационная поддержки, были позиции, на которые можно отступить, и рубежи, которые следовало занимать в атаке. Капитан обладал огромным запасом тактических умений. Скоординированные им действия группы привели к тому, что она имеет базу, обладает достаточным вооружением и снаряжением. Вместе с тем Терехов отдавал себе отчет, что в настоящий момент он привел группу, так сказать, на вершину ее могущества. Дальше, при условии следования догматам «удержания инициативы», – только пропасть.