Сергей Лапшин - Победить смертью храбрых. Мы не рабы!

Я понимал, о чем говорит лейтенант. И не будь у меня за спиной столь опасного груза, я бы принял его план безоговорочно. В ночной операции преимущество получает нападающий. Еще весомее это преимущество становится в случае хорошей обученности и сплоченности атакующей группы. Короче говоря, мы могли бы навести шороху и, вполне вероятно, проникнуть в деревню. Однако в нашем случае любая случайная пуля, попавшая в контейнеры, которые мы собирались брать с собой, превращала нас в гарантированных покойников.

– Если нас обстреляют, нам конец. А ведь этого нельзя исключить. Нам следует подъезжать на свету, чтобы нас прекрасно могли видеть. И не в саму деревню. Капитан абсолютно четко выразился – мы должны оказаться на раскопе. Шахте этой чертовой. Немцам плевать на население и даже на своих людей, но вот терять шахту, зараженную всякими стойкими микробами, они не будут. Это единственный вариант, товарищ лейтенант.

– Движение! – старательно приглушая голос, прервал нас Овсеенко. – Вижу людей.

В ту же самую секунду тишину нашей небольшой рощи вспорола автоматная очередь.

Сдернув ремень с плеча, я перехватил оружие, одновременно откатываясь в кусты. Примерно то же сделал и Диляров, разворачиваясь в сторону, откуда раздались выстрелы.

С наблюдательного поста заработал Овсеенко, короткими очередями останавливая противника. Сориентировавшись, и я выстрелил пару раз на звук, лихорадочно пытаясь сообразить, где же мы лопухнулись.

– Вы окружены! – заполошно орал кто-то снизу, из густых кустов орешника. – Бросайте оружие!

Вместо ответа Диляров, расположившийся в нескольких метрах от меня, дал очередь в сторону врага. Зашуршал выше Овсеенко, меняя позицию. Я полез в карман маскировочного костюма, выуживая из него гранату. Если уж мы лажанулись настолько, чтобы пустить врага в нашу сравнительно небольшую рощу, то итог предрешен. Сейчас мы станем кидать друг в друга гранаты, и выиграет в соревновании тот, у кого их окажется больше.

– Сопротивление бесполезно! – вновь подал голос наш противник. – Поднимите руки и бросьте оружие! Мы гарантируем вам жизнь!

Бросать оружие?! Не для того мы его брали, не для того тащились черт знает куда, чтобы вот так запросто с ним расстаться. Дернув чеку, я разжал пальцы, выпуская предохранительную скобу, и без особого размаха кинул гранату вниз, откуда раздавался крик. Прижался к земле, отполз, стараясь привлечь внимание Дилярова. Лейтенант прекрасно меня понял и тоже отпрянул назад, одновременно роясь в собственных карманах.

Приглушенный хлопок, соединенный с шелестом разлетающихся осколков, срубленных веток и листьев… Диляров, синхронно повторив мои движения, сдернул кольцо и отправил собственную гранату ниже по склону, в густые кусты. Это был единственно возможный ответ на предложение сдаться. К сожалению, подобных аргументов у нас было не так много. Разве что…

Переместившись под прикрытием второго взрыва, я оказался рядом с Диляровым:

– Лейтенант, надо достать баллоны из хранилища. Хотя бы парочку. Нам их подорвать – раз плюнуть: противогазы у нас есть. Иначе – хана.

Лейтенант, остро взглянув на меня своими пронзительно карими глазами, на секунду задумался. Недовольно дернул губой.

Это понятно. Примени мы ОВ, разговор с нами будет короткий и жесткий. О сдаче в подобном случае можно и не думать. Но все же, разве не эту тропу мы выбрали? Лично я не допускал возможности плена. Пока у нас в руках оружие, сдаваться нельзя. Мы должны сделать все возможное, чтобы вылезти из этой передряги и постараться выручить окруженных в Лебедях.

– Взорвем, а дальше что? – нахмурился Диляров.

Иначе как нерешительность, его поведение я трактовать не мог. Растерянность? Командир не имеет права быть растерянным и упускать нити инициативы из своих рук. Не спорю – возможно, он никогда не сталкивался с такой ситуацией и слабо представляет себе ее последствия. Не решается дать команду, исполнение которой поставит нас за грань призрачных этических норм ведения боевых действий.

– А дальше еще взорвем. И еще. Ты за кого боишься, лейтенант, за них или за нас? – зло прошипел я, уставившись на кавказца.

Тот, вспыхнув, пошел красными пятнами.

– Я за себя отбоялся уже, сержант. Нам надо выйти отсюда, чтобы до Лебедей добраться, понимаешь? И в трусости меня не упрекай. Выберемся – мы с тобой об этом еще поговорим.

– Поднимите руки и сдавайтесь. Это последнее предупреждение! – вновь заголосил кто-то снизу.