Юрий Валин - Наш бронепоезд. Даешь Варшаву!

Пашка понял, что сам все еще жив, что тупо сидит на корточках между трупами. У склона балки неторопливо разгорался танк, двигатель все исправно постукивал. Пашка торопливо пополз прочь. Залег у снарядных ящиков. Мимо пробежало двое солдат, с виду механики, оба без оружия, задыхаясь, полезли на склон.

Пальцы просто ужас как слушаться не желали, – Пашка тщился запихать в барабан патроны. В балке сотворилось истинное чистилище – пылали бочки с горючим, трещали выстрелы. С обоих склонов шпарили пулеметы. Видать, жив еще прапор. Бахнула брошенная сверху граната. Часть беляков удирала в глубину балки. Другие валялись у бричек. Металась раненая лошадь, остальные лошадки рвались с коновязи. Рядом с ними маялся, раскачиваясь на коленях, поручик, зажимал распоротый осколками гранаты живот. Заканчивая с барабаном, Пашка расслышал резкие хлопки выстрелов «маузера» – Катерина свое гнет. С правого скоса снова ударил «максим». Пулемет прапорщика огрызнулся короткой очередью.

Нужно помочь. Пашка наконец сунул револьвер в кобуру, снял со спины карабин и полез на склон. Позиция выгодная – вроде никто не видит, и склон здесь невысок. Подниматься на ноги Пашка не стал, пополз вдоль кромки обрыва на пузе, полынь лезла в лицо, пыльно щекотала нос. Пулемет грызся где-то рядом. Сколько их там? Поднимать голову не хотелось. Оказалось, зря – трава неожиданно кончилась, Пашка чуть не свалился в наскоро выкопанный окопчик. В соседнем – в двух шагах – содрогался в длинной очереди «максимка», над кожухом дрожал раскаленный воздух. Мелькнуло озлобленное лицо, повернулось на Пашкино движение – дернулась рука к лежащей на бруствере винтовке. Пашка навскидку бахнул из карабина. Офицер дернул головой, замер.

Пашка сполз в неглубокий окопчик, отодвинул убитого. Тот сопротивлялся, как тяжелый мешок, под ноги, звеня, осыпались гильзы. На ощеренных зубах убитого блестели нити слюны. Тоже прапорщик, чуть постарше Германа.

Стоило начать поворачивать пулемет – над щитом просвистели пули. Пашка, бормоча ругательства, схватил чужую винтовку, вскинул прикладом вверх. Больше не стреляли. Пашка довернул пулемет, стараясь не обращать внимания на кровавые брызги на затыльнике, выпустил остаток ленты по дальней части балки. Скорее для острастки – там смутно мелькали удирающие беляки.

Отпустив нагретые рукоятки, Пашка вытер ладони о шаровары. Посмотрел вниз – Катерина уже выбралась из-за подбитых двуколок и бричек, пригибаясь, с двумя пистолетами в руках, своей диковинной кошачьей походкой скользнула к лошадям. Там же рядом стоял на пробитых шинах потрепанный «фордик». Вокруг валялось с десяток тел – свалилась, значит, Екатерина Георгиевна, беднягам прямо на голову, да и проморгаться не дала.

Глухо грохнуло – Пашка стукнулся носом о пулемет. Над выходом из лощины поднимался высокий столб дыма – ага, «англичанин» спекся. Его мелкий собрат все дымил – как бы тоже не рвануло. Снаряды-то в нем имеются.

Пашка вытащил из «максима» ударник, сунул на всякий случай в карман и полез вниз. Пересекать лощину между валяющихся тел было неловко – так и казалось, что шевельнутся. Пашка держал карабин на изготовку. Вынырнула Катерина с каким-то свертком под мышкой:

– С пулеметом ты грамотно. Такая меткая гадюка сидела.

– Прапор ихний, – пробормотал Пашка. – Хорошо, сам-один был.

– Ну и славно, давай-ка наверх.

Забрались на косогор. Герман сидел в россыпи гильз, обматывал серым бинтом плечо красноармейца. Боец мычал и скрипел зубами – пуля раздробила ему ключицу. Штабс-капитан, ссутулившись, курил поодаль, у окопчика.

– Дай-ка я, – Катерина извлекла из своих неисчерпаемых карманов бинт, принялась ловко заматывать плечо. – Поторапливаться нужно, пока нашего «Лёву» совсем не раскромсали.

Действительно, пощелкивание рвущихся в развороченном танке патронов перекрыло сдвоенные разрывы снарядов гаубицы. Батарея продолжала нащупывать бронепоезд.

– Господин штабс-капитан, – позвала Катя. – Идемте.

Штабс-капитан, не оборачиваясь, неопределенно махнул рукой и не торопясь зашагал прочь вдоль кромки обрыва.

– Он там наблюдателей гранатами накрыл, – пробормотал Герман. – Связкой. Ну и…

Катерина поспешно выпрямилась, пошла за офицером. На ходу мельком глянула в развороченный окоп, ускорила шаг.

– Господин штабс-капитан!

Офицер, по-прежнему не оглядываясь, легко спрыгнул вниз в лощину.

«К своим, что ли, намылился?» – удивился Пашка.