Олег Языков - Гром и молния

– Да ничего, Костя! Так – о нашем, о девичьем…

– Бгосте! Тоже мне – девушка… с вовосатыми ногами! Давайте все сюда! Базив, навивай!

Погуляли…

Я еще не знал, чем этот разговор окончится, к чему он приведет. А то бы начал его раньше.

Вечером, когда мы, расцеловавшись с Валентиной и наобнимавшись на прощание с Симоновым и Свердлиным, приехали к себе в студию, последовало продолжение «банкета»…

Уже стемнело, когда в нашу дверь резко постучали. Я, мотая штрипками бриджей и шлепая раздолбанными в ноль тапочками, пошел открывать.

За дверью, в неброском штатском костюме, стоял Воронов.

– Чего пришел? – хмуро спросил я. Неприятностей сегодня мне уже хватало. – Я тебя не приглашал.

– Разговор есть… Пропустишь?

– Погоди… Заходи сюда, в туалет… Жди.

Я обернулся в комнату и крикнул:

– Вася! С вещами – на выход!

Допивая стакан чая, в прихожую вышел удивленный Вася.

– Кто стучал? Что случилось?

– Ничего… В общем так, Васек… Мне тут с одним человеком переговорить надо… Давай, дуй к Лидочке. Посидишь у нее до двенадцати, а потом приходите. Вместе с мамой!

После того как пан Анатоль вновь пробил телефонные переговоры с Москвой, он довольно часто звонил в студию и просил пригласить Лиду. Так что она привыкла к ночным разговорам и частенько бывала у нас поздним вечером. Только я настоял, чтобы она всегда приходила в компании своей мамы. А то вдруг Анатолий захочет переговорить с тещей? Да и приличия будут соблюдены – нечего молодой девушке мотаться к одиноким мужикам по ночам.

– Понял, уже иду…

Заинтересованно поглядывая на закрытую дверь толчка, возле которой английским гвардейцем в медвежьей шапке стоял я, Базиль влез в сапоги и загрохотал вниз по лестнице.

– Что за унитаз прячешься? Выходи уж, секретный сотрудник… Точнее – туалетный работник! Пошли на кухню. Чай, водка, коньяк?

– Чай. – Воронов небрежно бросил шляпу на подоконник и по-хозяйски уселся на мое место у стола.

– Пересядь, тут я сижу. Ну, что тебе твое начальство сказало?

– Не с того начинаешь, Тур! Тут главное – что ты сегодня Серовой наболтал. Язык без костей, а?

А мне и сказать было нечего…

– Эх, ты! Забыл, военный? Болтун – находка для шпиона! Ты языком треплешь, а мне за тобой зачищать приходится.

Я похолодел.

– Как – зачищать? Ты что?

Воронов заржал.

– Ага! Бритвой по горлу – и в колодец!

Где-то я эту фразу уже слышал…

– Не трясись. Подкорректировали ей память немного… Ничего с твоей актрисулькой не случилось. – Он снова засмеялся. – А ты, значит, лучший друг и собутыльник Василия Сталина? А хочешь, я тебя с ним познакомлю?

Знакомиться с полковником Сталиным никакого желания у меня не было. Сейчас, как мне кажется, он не у дел… Сидит в распоряжении резерва кадров, ждет назначения. Весной сорок третьего у него в полку был крупный скандал. На организованной им пьянке-рыбалке подорвался, при попытке добыть из снаряда взрывчатку для глушения рыбы, инженер его полка, если я не ошибаюсь. Конечно, Лаврентий Палыч тут же доложил папику. И Сталин взвился! Да так, что, как говорят, тут же продиктовал приказ. О том, что Сталин был вне себя, говорит явно неотредактированный текст приказа. Сталин, который тщательно выбирал формулировки в речи и, особенно, в документах, в этом приказе четырежды, по-моему, употребил слово «полк» и столько же слово «полковник». Если припомнить, это звучало примерно так:

«Командующему ВВС Красной Армии

Маршалу авиации тов. Новикову

Приказываю:

1. Немедленно снять с должности командира авиационного полка полковника Сталина В. И. и не давать ему каких-либо командных постов впредь до моего распоряжения.

2. Полку и бывшему командиру полка полковнику Сталину объявить, что полковник Сталин снимается с должности командира полка за пьянство и разгул и за то, что он портит и развращает полк.

3. Исполнение донести.

– Ну, смотри, как хочешь… А то Васька тут рядом – в Люберцах, в «парадном полку» ошивается.

– Вот и пусть там перековывается… Ты что пришел? Дело есть – говори!

Воронов отхлебнул чая и начал:

– Твои просьбы…

– Не просьбы, а требования!

– Твои требования приняты, Тур, – легко поправил формулировку Воронов. – Решение по тебе тоже принято. Дело за тобой. Пора на учебу, корректор! Давай – садись за парту, Тур.

– Погоди, погоди! Как это – «пора на учебу»? Ты меня не путай! Я тогда, при нашем разговоре, тебе и твоему начальству точно сказал – «закончу все дела». Все! Ты понимаешь? Все дела! А у меня их сейчас – начать да кончить! Мне еще эскадрилью на фронт вести. И с ней – вперед, на Запад!