Олег Языков - Гром и молния

– Купание красного коня. Петров-Водкин. Конь – это Константин, а где же водка? – довольным, расслабленным голосом проговорил я.

Хлопочущий у расстеленной под деревом скатерти Базиль поднял сумку и с улыбкой звякнул бутылочным стеклом.

– Водка есть – празднику быть! – мудро заметил я и гаркнул: – Всем купаться!

Из-за машины вышла Серова в закрытом темно-синем купальнике. Тоже, скажу я вам, не бикини… Но – красиво! Всё – и форма, и содержание.

С трудом отведя глаза от красивого женского тела, я хлопнул резинкой своих «семейников» и нырнул с разбега. Трусы едва не снесло водой. Хорош бы я был! С голой-то задницей! Растыка…

Вынырнув в очередной раз, я услышал: «Эй! Водоплавающие! Все к столу!» Мы полезли на берег. Базиль, не желая скакать перед предметом обожания без порток, был полностью обмундирован и готов к строевому смотру. Купаться он, естественно, не полез.

Валентина кинула нам с Симоновым большую простыню и снова скрылась за машиной. Вытирая голову, я продолжал говорить…

– …так вот, Костя! Ничего ты не однобокий литератор. Армия – это огромный пласт не только армейской, но и народной жизни, это непаханое поле для советской литературы! И очень хорошо, что у нее, у этой литературы… – я попрыгал на одной ноге, пытаясь выгнать из уха воду, – есть… ух, все кажется… есть такой писатель, как Константин, сам понимаешь, Симонов! Ты еще напишешь свою главную книгу, Костя! Да такую, что все обзавидуются! Как Толстой – «Война и мир»… а у тебя будет… бр-р-р! Хорошо!..а у тебя будут – «Живые и мертвые», скажем. Кино по ней будут снимать, в школах изучать будут!

Я пристально и серьезно посмотрел на Симонова. Посмотрел, чтобы он крепко-накрепко запомнил мои слова.

– Ты, Костя, у нас классиком будешь! Живым классиком советской литературы, во как!

Симонов немного отвернулся от меня и о чем-то напряженно задумался. Потом я увидел, как его губы беззвучно прошептали: «Квассик… хм-м». Он неопределенно пожал плечами и с улыбкой повернулся ко мне.

– За стов? Пошви!

Мы с Костей направились к скатерти-самобранке и рухнули на землю.

– Базиль! Наливай!

– А почему Базив? – заинтересовался Симонов.

– У тебя ведь Васька? А у меня – Базиль… – туманно ответил я, вгрызаясь в кусок холодного мяса. – Из «Арагви» утащили, что ли?

– Почему «утащиви»? Заказави. Васька! Иди сюда! Тебя Базив ждет! – захохотал Константин.

Подошла мягко улыбающаяся Серова и молча подсела к застолью. Она как-то ушла в себя… Может, они с ее первым мужем тоже вот так выезжали на берег Москвы-реки когда-то? Не знаю…

Покатился неспешный, какой-то дачный разговор. Лев Свердлин все время рассказывал смешные истории. Мы хохотали. Все было просто здорово.

Все посиделки я пересказывать не буду, но одно упомяну. Как я жидко обд… прокололся.

– Валентина, возьмите вот это… еще вина?

– Нет, спасибо. Достаточно. А вы, Виктор, не боитесь летать?

– Нет, Валя, не боюсь. Вы же не боитесь, например, сниматься в кино?

Она долгим взглядом посмотрела на меня. А потом – тихо и приглушенно – ответила:

– А кто вам сказал, что я не боюсь? Боюсь… еще как боюсь. Боюсь, что фильм не понравится, что роль будет неудачной. Что…

Она замолчала и погрустнела.

– Не надо печалиться, замечательная артистка Серова! Людям нравятся ваши фильмы! Я сам с удовольствием смотрел и «Девушку с характером», и «Сердца четырех»…

Оп-па! Что-то я не то сказал. Лицо Серовой стало злым и жестким.

– Где вы смотрели «Сердца четырех», Виктор? Фильм запрещен к показу… Как «безыдейный» и «мелкобуржуазный», что ли. Его никто не видел. Так где?

Я вспомнил и это. Вот это я попал! Ведь его разрешат к показу только после войны! Когда надо будет дать народу чего-нибудь легкого и веселого. Влип.

– Э-э-э, а вам это точно надо знать?

– Да! Вы из НКВД, Виктор? Ходите за мной или за Симоновым?

– У вас преувеличенное представление о собственной значимости, Валентина… Нет – я не из НКВД, я летчик-истребитель. Да, я видел этот фильм. На пьянке с… Василием… Сталиным. Удовлетворены? Кстати, ему этот фильм очень понравился. Да и отец его смотрел без отвращения, как он сказал. А то, что он пустоват и поверхностен, вы и без меня знаете, не так ли?

– Так… – она обмякла и ушла в тень. – Так… я знаю… Извините меня, Виктор…

– Да не за что, Валя… А фильм – покажут еще ваш фильм, я уверен. И все еще будет хорошо, Валя!

А вот в этом я не уверен…

– Васька! Виктог! Вы что там шепчетесь?