Владислав Морозов - Принуждение к войне. Победа будет за нами!

– Тревога, трищ майор!

– Чего там еще у тебя?

– На льду какое-то движение! Километрах в пяти-шести! С северо-запада! Что-то движется в нашу сторону!

– Всем залечь! – гаркнул Стручков и добавил: – А ты, капитан, и ты, Бухвостов, со мной!

Отобрав у бойца бинокль, они влезли на торос.

– Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! – сказал майор раздраженно. – Какие-то фиговины на гусеницах. Вроде три штуки. И в них куча народу в белом. Поздравляю…

– Танки, что ли? – спросил Бухвостов донельзя деловым тоном, так, словно за его спиной стоял по крайней мере истребительно-противотанковый дивизион.

– А хрен его знает, – пожал плечами майор, передавая бинокль ему.

– Нет, это не танки, – констатировал старлей. – Гусеницы широкие, а верх открытый. Больше похоже на бронетранспортеры типа английского «универсала».

– Хрен редьки не слаще, – вздохнул Стручков. – А у меня восемь бойцов и три инженерных кадра, не считая меня, тебя, старлей, и троих из экипажа самолета. Два ДПМа и автоматы при минимуме гранат. Это против бронетранспортеров-то…

– Это не бронетранспортеры, – констатировал Кинёв, которому передал бинокль Бухвостов. – Это, трищ майор, американские гусеничные снегоходы. Спецтехника для Арктики. Нам таких в конце войны несколько штук по ленд-лизу завезли, но нам они тогда не пригодились. Они вообще-то не бронированные. Вот только на одном ясно видно крупнокалиберный пулемет, да и народу там больше тридцати человек..

– Спасибо, обнадежил!

В этот момент шум моторов заставил всех поднять головы. Низко над льдами прошла пара чем-то похожих на летающие оконные рамы «Твин Мустангов» с сине-белыми звездами на крыльях. Сделав круг над стоянкой Ли-2 и неизвестным аппаратом, самолеты со снижением ушли в сторону приближающихся снегоходов.

– Твою мать! – только и сказал Стручков. – И чего теперь делать-то?

– А какие были инструкции?

– На такой случай – абсолютно никаких. Прямая связь с Москвой строго по часам, да и то неустойчивая и из базового лагеря…

– Тогда, может быть, понажимаем все подряд кнопки наугад? – подал идею Кинёв. – Вдруг да эта хреновина заведется и взлетит?

– Я те понажимаю, специалист хренов! Раз такие пироги – действуем по обстановке. Быстро сюда фотографа. По возможности все заснять, взять образцы материалов и оторвать то, что можно увезти с собой. И давай, Бухвостов, быстро минируй фиговину.

– Ну, я как знал, что взрывчатка пригодится! – и старлей побежал выполнять приказание. За ним уже бежал боец с кинокамерой в руках и парой фотоаппаратов на шее. Оператор и оба инженера полезли в люк.

– Остальным занять оборону! – скомандовал Стручков и добавил, обращаясь к Кинёву: – А ты, капитан, заводи моторы и ставь самолет так, чтобы между тобой и вражеской техникой оказалась эта чертова фиговина. Сдается мне, они тоже сюда за ней приперлись, так что стрелять, видимо, будут очень аккуратно.

Кинёв со всех ног бросился исполнять приказание. Ли-2 с работающими на холостых оборотах двигателями встал хвостом к неизвестному аппарату в момент, когда в небе вновь возник басовитый звук авиационных моторов. Со стороны базового лагеря на небольшой высоте появилась четверка тупоносых Ла-11. Два ярко-красных и два стандартных – светло-серых, с красными звездами.

– Наконец-то явились, соколы, – сказал Стручков и, подойдя к Ли-2 вплотную, заорал, обращаясь к форточке пилотской кабины: – Эй, радист!

– Чего? – встрепенулся на своем месте Серега Котенков, военный и полярный радист с большим стажем.

– Передай ведущему четверки мой приказ – атаковать группу на снегоходах. Только сначала один холостой заход, а уже потом, если вдруг они начнут стрелять по ним или по нам, – огонь на поражение, но особо не усердствовать, раз у нас жертв пока не было. И никакой самодеятельности, нам надо, чтобы они просто остановились!

«Лавочкины», сделав круг, пошли в первую, холостую атаку. Все три снегохода резко встали, из них сыпанули горохом маленькие фигурки в белом. И сквозь рев моторов до ушей тех, кто залег позади неизвестной фиговины, долетел множественный звук выстрелов, а через секунду пальбу стрелкового оружия разом перекрыл мощный звук крупнокалиберного «браунинга». А еще через несколько секунд крайний слева в четверке, красный, Ла-11 беззвучно взорвался и, не прекращая снижения, вмазался в лед примерно в полутора километрах позади американских машин. К бледному северному небу поднялся столб бензинового дыма.