Алексей Махров - Спасибо деду за Победу! Это и моя война

Приступим, помолясь… С натугой вытаскиваю орудие из окопчика – мне ведь и корректировать как-то надо, а отсюда не напрыгаешься. Бля, чуть спину не сорвал! Тяжелая ведь штука! Всего-то килограммов шестьдесят, но для пацана, хоть и тренированного, – многовато. Это я по мужицкой привычке схватился, о чем сразу же пожалел. Ладно, дальше можно волоком… Ставлю свой «прибор» вплотную к домику. Так, теперь боеприпасы – подтаскиваю поближе два ящика, по счастью оставленных немцами наверху. Расстояние до цели небольшое, ствол можно сразу ставить почти вертикально… Разворачиваем… Грубое наведение есть! Теперь точное… Есть! Мину… тоже непривычно тяжелая – руки взрослого мужика помнят совсем иное. Сколько я этих штуковин в свое время перекидал… Мину в ствол… Пошла, родимая!

Выглядываю из-за угла. Перелет! Разрыв встает метров на сто дальше спрятанной в кустах батареи ПТО с пехотным прикрытием. Ничего, подкорректируем… Давненько я не брал в руки шашек… Пошла вторая! Ну-ка, глянем… Эх, мастерство не пропьешь! Лет двадцать не стрелял, а со второй попытки попал! Ну, почти попал… Метров на пять промахнулся. Что, в принципе, можно считать накрытием и переходить к поражению противника беглым огнем.

В быстром темпе, с минимальным изменением прицела выпускаю пять мин. Под конец серии руки трясутся от напряжения, но результат компенсирует усталость. Надо же, как кучно легли! В одну пушку попал даже… кажется.

Немчура, наконец, спохватилась – по домику принялись стрелять все наличные стволы. А они там неслабо подготовились! Два пулемета и винтовок не меньше полутора десятков. Мне теперь из-за угла не выглянуть. Ничего, у построек ведь не один угол? Осторожно выглядываю с противоположной стороны. Пожалуй, надо на поллаптя правее… Корректирую прицел и кладу еще пяток мин.

Это мне послышалось? Вроде бы взрывов оказалось на парочку больше количества выпущенных боеприпасов. Снаряды противотанковых пушек детонировали? Сомнительно… Еще кто-то по немцам стреляет? Ладно, продолжим – прицел можно не менять. Ну-ка, еще десяток! Вот ведь черт! На восьмом выстреле мины закончились. Что-то мало фрицы запасли. Или у них основной запас где-то рядом лежит, а на огневые они всего по десятку вынесли? Надо осмотреться, пока меня тут не прижали по-настоящему.

А что это опять за взрывы? На детонацию совсем непохоже! Неужели наши врубились в обстановку и атаковали? Домик, конечно, замечательное прикрытие, но он же почти весь обзор и заслоняет. Тихо и аккуратно заползаю в узкий окопчик под стеной. Теперь можно (и нужно!) поберечься – полдела сделано! Надо ведь и для Красной Армии кого-нибудь оставить.

Буквально по миллиметру высовываю голову из укрытия. Так и есть – наши пошли в атаку! По полю, переваливаясь на кочках, ползут задом наперед четыре броневика – родные братья увиденного десять минут назад. А за ними редкой цепью бегут пехотинцы. Похоже, что второй дзот обнаружили – на его месте воронка. Теперь броневики бьют из пушек по замаскированной позиции ПТО. Здорово бьют – разрывы встают над окопом через каждые три-четыре секунды. Оттуда уже никто и не стреляет – а что вы хотите: два десятка мин, да на десерт четыре скорострельных ствола.

Похоже, что этот бой выигран и я снова… жив. Внезапно один из броневиков разворачивает башню в мою сторону. Успеваю увидеть, как с дула срывается вспышка огня. Взрыва не слышу – «свой» не услышишь… Только что-то тяжелое беззвучно падает мне на затылок. В ноздри лезет мелкий грунт, и, прежде чем отключиться, в голове мелькает дурная мысль – бегал под пулями, а сдох, задохнувшись землей. А после, уже улетая в черную воронку забытья, я неожиданно успокаиваюсь: чего волноваться – ведь сделал что мог.

Блин, что за мерзкий запах? На нашатырь похоже! Так это он и есть – открываю глаза и вижу чью-то руку, держащую перед носом ватку.

– Очнулся, милок? – спрашивает заботливый женский голос.

Зрение почему-то расфокусировано – отчетливо вижу свою грудь, накрытую белой простыней, а вот дальше – все в тумане.

– Пить хочешь? – не унимается женщина. – Или, может, утку?

Ага… Если припомнить, что крайний раз кушал на рассвете, а водичку пил после полудня… Желудок и кишки девственно пусты – зачем мне утка? А вот попить… и, как в том анекдоте про голодного студента, поесть, не мешает.

– Пи-и-ить! – выдыхаю практически беззвучно. Что-то с голосом – пытаюсь говорить, а выходит шипение. Но, похоже, меня поняли – женщина подносит к моим губам носик поильника. Ее рука пахнет чем-то резко-медицинским, но не противным, а… словно в детстве. Воображение сразу рисует образ немолодой медсестры. Которая уже на пенсии, но продолжает работать, потому что просто любит помогать людям.