Алексей Махров - Спасибо деду за Победу! Это и моя война

Ладно, Хуршед прав – потом разберемся, в спокойной обстановке, а сейчас пора рвать когти.

– Vorwärts, marsch! [73] – для ускорения пинаю Вондерера в нижнюю часть спины.

До ближайшего леса ковыляем непозволительно долго – почти целый час. Практика сразу показала, что ходоки из нас теперь не самые лучшие – у меня постоянно кружилась голова, тошнило, а в глазах двоилось. Не считая общей слабости. Альбиков чувствовал себя не лучше. Да и немец в олимпийские чемпионы по спортивной ходьбе не годился. Пришлось делать «привалы» через каждые сто метров.

Наконец, укрывшись в кустах, мы смогли отдохнуть по-настоящему.

– Плохо! – констатировал я. – Таким темпом мы далеко не уйдем!

– Может, вернемся? – предложил Альбиков. – Лейтенант других пошлет!

– Лейтенант? – делаю вид, что удивлен.

– Не прикидывайся, Игорь! – укоризненно говорит Хуршед. – Ты ведь уже догадался, что мы не простые красноармейцы?

Обращаю внимание, что при этих словах Вондерер навострил ушки. Нет, ну точно – знает он русский! Занятный нам пленник попался…

– Хуршед, да я бы и рад передоверить задание кому другому. Уверен, что тот же Валуев гораздо лучше справится. Однако… пока мы вернемся… пока старшина, то есть, простите, лейтенант, новых назначит. Пока они соберутся… Хорошо, если к завтрашнему утру! А тут каждый час дорог! Может, в Ровно уже фрицы сидят? А, Вольфганг? Сидят? – последние слова я адресовал гауптману.

И он машинально покачал головой! Понял, значит…

– Чего это ты? – удивился Хуршед.

– Этот крендель по-нашему понимает! – объяснил я сержанту. – Понимаешь ведь, Вольфганг? Не томи, ответь! Все равно ведь расколю! Только тебе очень больно будет!

– Можно подумать, мне сейчас не больно! – без малейших признаков акцента, пробурчал гауптман и отвернулся.

– Ага! – торжествующе сказал я. – Заговорил! Может, ты нам расскажешь: что офицеру Абвера понадобилось в Остроге?

Это был выстрел наудачу. Просто я сопоставил пару фактов: принадлежность капитана к некоему штабу, название которого даже во внутреннем документе написать постеснялись, плюс знание русского языка.

Ох, как он на меня посмотрел! Чуть насквозь не прожег, собака! Угадал я, стало быть.

– Интересно девки пляшут… – задумчиво произнес Альбиков. – Похоже, что ты, Игорек, просто притягиваешь разные… интересные случаи. То командир кампфгруппы, то вот теперь абверовец.

– Мало того – он не простой офицер, а начальник оперативного отдела! Тебе эта контора знакома?

– А как же! – ухмыльнулся сержант. – И мне тоже чрезвычайно интересно, что это могло понадобиться разведчику из центрального аппарата на фронте! Да так, что он не поленился отправиться через ничейную зону с транспортным конвоем!

– Идите к черту! Ничего я вам не скажу! – гордо ответил фон Вондерер.

Мы с Альбиковым, услышав такое смелое заявление, не сговариваясь, заржали, как кони.

– Не скажет он… – отсмеявшись, сказал сержант. – Это он еще Петю Валуева не видел…

– Грязные русские свиньи! Untermenschen! [74]Вы недостойны называться людьми! – горячо выпалил гауптман. – Я знаю, как вы пытаете в своих застенках, и не боюсь вас! Скоро ваша армия будет разбита и тогда…

– Хавальник завали! – Я не удержался и врезал разговорившемуся немцу по наглой арийской морде. – Тоже мне, сверхчеловек нашелся… Будешь выебываться – руки за спиной скручу и буду за них дергать каждый раз, как мне твоя улыбка недоброй покажется!

– Палач! – выдохнул гауптман разбитыми губами, за что еще раз от души получил в торец.

– И запомни, тварь: никогда вам, козлам, не победить! Вы в нашей стране таких пиздюлей огребете, что ваши внуки при одном упоминании этой войны от страха сраться будут!

Я вспомнил, как пару лет назад, в Ганновере, мы с приятелями, такими же командированными на семинар инженерами-строителями, сидели в кафешке, скромно отмечая «рюмкой чая» окончание очередного трудового дня. Надо сказать, что поселили нас хоть и в чистенькой, но довольно дешевой небольшой гостиничке на окраине города. Точнее – в самом что ни на есть пролетарском районе. Встретить здесь белокурую бестию арийской внешности было практически невозможно – немцы обходили райончик стороной. А жили тут в основном «остарбайтеры» – югославы, арабы, негры… Больше всего турок было. Однако мы, воспитанные в СССР, быстро нашли с ними общий язык, хотя, по местным меркам, принадлежали к разным кастам: мы – инженеры, они – простые работяги. Нет, ясное дело, до братания дело не дошло, я мог кого угодно и черножопым обозвать, и бараном, и ишаком. Но здешний народец чувствовал – мы относимся к ним как к равным, а не плюем сверху, как цивилизованные европейцы. Поэтому нас в районе уважали.