Андрей Посняков - Атаман

– С Богом!

– И вас да хранит Господь.

Вожников уселся на носу, рядом с пушкой, скосил глаза на Осипа – того, по здравом размышлении, решено было взять в набег, а как же! Во-первых, он все пути-дорожки в здешней степи знает, а во-вторых – да и, наверное, в-главных, – с сотником лично знаком, пусть даже и шапочно, но все же подозрений меньше.

– Если что, я его самолично… – Федька еще с утра грозился кинжалом да сабелькой, на что Егор лишь махнул рукой:

– Ну, ладно – следи.

Так и шли неприметно, вдоль левого берега, вся «молодшая» ватажка, что осталась: Антип людей вместо погибших не дал, и правильно – еще не ясно было, где опасней замятня будет, да уж всяко не в кочевье Берды-бея… там-то уж все гладко-сладко должно пройти. Тем более никаких странных видений у Егора не было.

– Туда, к той березе гребите, – приподнявшись, указал рукой Собачий Хвост. – Там, под ивами, и ладейку укрыть можно.

Повернувшись, Вожников махнул кормчему:

– К берегу давай, Никол.

Спустив парус, ладейка пошла дальше на веслах, очень скоро причалив к заросшему ивняком берегу напротив старой приметной березы.

Оставили при ладье кормщика и еще одного молодого ватажника – на пару-то веселей, да и безопаснее, в случае чего. Поднять парус да сразу уйти – вдвоем-то сноровистей.

– Ну во-от, – обиженно вздохнул Кольша. – Опять вы меня в дело не берете.

– Подожди, будут еще у тебя дела. Смотрите тут, не спите!

– Да что ты, Егорий, не уснем. А за кормщика так скажу. – Юноша вдруг сконфуженно шмыгнул носом. – Давно хотел сказать, да все как-то… Я могу править ладьей, то так, но ты, Егор, пойми – Ладога не Итиль, и не эта река – я здесь никогда не был, не ходил, ни под парусом, ни на веслах. Хорошо, покуда течение спокойное, да и широко. Да и ушкуй не так уж осадчив – с мели всяко вытянем. Одначе ж… Ну, я все сказал. Мне б человека знающего, поговорить бы – я б и эти реки ведал.

– Может, когда и сыщем такого знающего, – тихо ответил молодой человек.

Высадившись на берег, ватажники ходко – один за другим – зашагали по пояс в траве следом за Осипом, двигавшимся по каким-то ему одному знакомым приметам. До чего ж красиво было вокруг – Егор невольно залюбовался голубовато-серебристым простором, похожим на опрокинутое небо. Не таким уж он был бескрайним, где-то далеко-далеко на горизонте синел лес, степь же тянулась вдоль реки достаточно узкой полоской – километра два-три, много – пять.

Жарко не было – с реки тянуло прохладой, в блекло-синем небе, зорко высматривая добычу, парил беркут, из-под ног путников то и дело вспархивали куропатки и пеночки, в кустах пели жаворонки, а иногда – нечасто – слышалась и заливистая соловьиная трель. Покачивались в траве малиновые венчики иван-чая, мелкой жемчужной россыпью липла к ногам пастушья сумка, голубели васильки, белели лепестками ромашки, сладкий клевер розовел по тенистым местам, жались к кустам разноцветные фиалки, а лиловые колокольчики, казалось, звенели – динь-динь, динь-динь.

Шли долго, наверное, часа три, вряд ли меньше, и Вожников уже собирался объявить привал, когда идущий впереди проводник обернулся, кивнул:

– Вон она, баба! Теперь скоро уже.

Тут и остановились немного перевести дух. Достали баклажки с водой, остатки вчерашней печеной рыбы. Напившись, Федька, раскинув руки, повалился в траву, уставился в высокое небо, лежал, улыбался каким-то своим – наверное, хорошим – мыслям. Впрочем, долго нежиться молодой атаман ему не дал, велел вновь собираться в дорогу. Пошли. Чем дальше от реки отходили, тем меньше дул ветер, вот уже и совсем перестал, и капли соленого пота стекали по спинам ватажников, противно липла к телу одежда. Хорошо еще, шли налегке, без кольчуг, без броней – это было бы слишком уж подозрительно, хотя тот же Никита Купи Веник и предлагал «молодшей дружине» просто сразу – без всяких хитроумий – напасть, дальше уж будь, что будет. Кто знает, может, и в самом деле это было бы лучше, однако Егор все-таки явился из двадцать первого века и не склонен был зря лить чужую кровь – даже вражью. Может, оно все еще как-нибудь так обойдется… без смертоубийства, без кровушки.

– Кочевье! – Резко остановившись, Осип Собачий Хвост вдруг упал на колени в траву, склонился… выпрямился, обернулся. – Пастбище – конским пометом пахнет. Теперь с осторожностью надо идти – как бы пастухи раньше времени не заметили.

– Далеко еще до сотника?

– Да не очень. Можно даже спрятаться в каком-нибудь овраге да знака ждать.