Константин Калбазов - Лютый зверь

В дверь влетает Горазд с револьвером в руке. Виктор деловито обходит поверженных противников и проводит контроль. Видя это, Горазд откинулся к стене и тяжко вздохнул. Лицо белое, как тогда, при ранении. Может, и сейчас прилетело? Было бы не вовремя.

– Ты как? Ранен?

– Нет. Просто… – нервно сглатывает.

Ага. Одно дело – в горячке вилы сунуть врагу в бок, совсем иное – хладнокровно резать ничего не подозревающего человека. К такому не вдруг и привыкнешь. Но вроде ничего, держится, блевать не собирается.

– Не на крыльце хоть бросил?

– Затолкал в прихожку, как ты и сказывал.

Виктор быстро снарядился, запахнул полушубок, проверил оружие. Порядок, к бою готов. Лучше бы не надо, конечно, но это вряд ли. Насчет парней, что уже поглядывают в сторону малой избы, он угадал точно. Не захотят они просто так отступаться, но уж лучше сразу, потом меньше придется за спину смотреть.

Вышли на крыльцо. Дело к вечеру. Словно и не было ничего, метет метель, уже успело замести и следы мужичка, что отсюда выходил, и от их следов ничего не осталось. Кони у коновязи жмутся друг к дружке, спасаясь от пронизывающего ветра. Эдак можно спокойно восвояси отправляться, никто и не почешется. Разве что кому-то понадобится что-нибудь в малой избе. Но уходить они не собираются.

– Готов, что ли? Если чувствуешь слабину, то лучше не начинать. Уйдем, пока не поднялся шум.

– Нам ведь они нужны, чтобы к гульдам наведаться. – Не спрашивает, просто повторяет ранее сказанное Виктором. – Я не подведу, Добролюб.

– Помни: никаких сомнений. Даже если придется половину положить – клади, не думая. Лучше кого лишнего упокоить, чем потом на том свете жалеть.

– Помню.

Большая изба. Да нет, самый натуральный барак, без перегородок, разве что лежаки в один ярус вдоль стены выстроились. Посредине – печь. С двух сторон от нее между полатями – два больших стола с лавками. Воздух спертый, хуже чем в казарме. Странно, вроде моются, иначе для чего тогда баня? Впрочем, тут как ни мойся, но если в относительно небольшом помещении постоянно проживают почти два десятка человек, это мало поможет. У всех ведь свои физиологические особенности.

Был у Виктора сослуживец, он даже в полевых условиях умудрялся каждый день мыться, но ничего не помогало: то ли повышенное потоотделение, то ли пот у него был ядреный, да только несло от него даже после душа, а мухи так и вовсе ни на минуту не отпускали. Но к парню притерпелись, тем более труса он никогда не праздновал, имелись и те, что жизнью были ему обязаны. Вот такие пироги с котятами.

Да-а, казарму хоть проветривают и моют каждый день, уж за этим догляд строгий. А тут с этим, похоже, полный швах. Да и пол земляной, особо не помоешь. Впрочем, рвотных позывов нет, глаза не режет, ну и слава богу. Оружие висит на деревянных крюках над лежанками, так себе оружие, средней потасканности, а иное – откровенный хлам. Огнестрела не особо много, в основном самострелы. А вон и пара луков висит, но луки, по всему видать, составные, добрые, – значит, и стрелки могут оказаться не из последних. Это нужно иметь в виду.

– Мир честной компании.

– О! А это что за чудо?

За дальним столом сидят несколько человек. Сколько, сразу и не разберешь, печь прикрывает. Но судя по тому, что ответили именно оттуда, там и находятся наипервейшие претенденты на малую избу. И прикид у них получше. Место возле двери не столь почетное. Оно и понятно: и холодом тянет посильнее, и, случись чего, так до дальних не сразу дотянешься. Находящиеся поблизости одеты откровенно плохо. И чего, спрашивается, в разбойники подались, коли в рванье ходят?

Самые ближние нервно сглатывают. Сидят и недоуменно переглядываются. Оно и понятно. Вошли двое, с оружием в руках. Один из них – чистый головорез, во сне приснится – топором не отмашешься, второй – бледный как смерть, зыркает так, словно готов порвать любого.

– Это чудо – новые ваши товарищи, – с прежним спокойствием ответил Виктор.

– А это кто так решил? – спросил мужик, выглядывающий из-за печи, один из двоих, которых видно.

Нужно их выманивать, а потом кончать, но не по беспределу, а так, словно поссорились. Остальные поддержать не должны, эвон опасливые взгляды бросают в дальний конец. Всего в бараке человек пятнадцать, вряд ли больше. Видно не всех, но предположить это можно. Шестеро лежат в избе атамана, трое дежурят в секрете (они мимо них проезжали). Атаман говорил про две дюжины, вот оно и выходит.

– Кабы атаманом был ты, то и решал бы непременно ты. Но за атамана у нас вроде как Струк.