Елена Ковалевская - Записки средневековой домохозяйки

А здесь? Здесь куча условностей и женщина – бесправное существо, обладающее только теми свободами, которые дозволяет ей муж. Муж… Человек, который любит и которого я люблю до беспамятства. Теперь мне не грозит участь безвольной подстилки. Себастьян не станет… Я сердцем чувствовала, что он не будет тираном. Ведь бывает же так, что знаешь человека всего ничего, а кажется, что уже всю жизнь…

Там меня ждет родительская тюрьма, а здесь публичная анафема… Там я буду одна или с тем, кого мне навяжут родственники, а здесь с любимым…

Раздумий больше не было, я решила все.

Развернувшись, я опрометью кинулась назад, к одиноко стоящему Себастьяну. Морозный воздух разрывал легкие, ноги заплетались в длинных юбках, и я даже упала, запутавшись в них. Но тут же поднялась и, задрав повыше, вновь припустила к нему.

Аллея показалась бесконечной, и ноги успели налиться свинцом, прежде чем я, задыхаясь, влетела в его объятья.

– Слышишь, никогда… Никогда больше так не делай… Не… – пыталась выдохнуть я, но меня прервали.

Себастьян припал к моим губам, а сам при этом… Он словно ощупывал меня, еще до конца не поверив в произошедшее. И лишь когда я, изнемогая от нехватки воздуха, уклонилась, он прижал меня к себе и, нежно поцеловав в висок, прошептал на ухо:

– Мы венчаемся завтра же! Я дольше не смогу ждать!

Я, прогнувшись в поясе, откинулась в кольце его рук и спросила, прямо глядя в серые глаза:

– Разве так скоро будет прилично? Мы можем и так…

– Для нас все прилично! – отрезал он, в глазах его плясали искорки неподдельного счастья. – И нам все можно!

– Но?..

– Дорогая моя женщина, хотя бы раз просто поверь мне, – прошептал он, вновь прижимая меня к себе, – нам можно все, и никто не посмеет сказать против. И дольше, чем до завтра, я ждать не намерен… не буду просто! Ты моя, моя вторая половинка, моя судьба и…

– А если честно?! – не выдержав вновь, подала я голос.

– Если честно, то я боюсь, что, если мы отложим венчание хотя бы на день, произойдет еще что-нибудь и помешает нам… И в конце концов, я не хочу пробираться к тебе в спальню украдкой. Я хочу входить в нее спокойно, как муж.

– То есть только тебе будет можно?! – наигранно надулась я, хотя сама как глупая девчонка млела от счастья, слушая, как в сумасшедшем ритме бьется его сердце.

– Аннель, тебе нравится меня дразнить? – мгновенно догадался он, на что я лишь молча закивала, елозя ухом по его груди.

Тогда Себастьян, замолчав на мгновение, со звенящей в голосе торжественностью, спросил:

– Ответь, завтра ты выйдешь за меня замуж?

– Да!

Май стоял чудесный. Листва давно окутала изумрудной зеленью деревья, в воздухе ощущался едва уловимый аромат сирени, а последний яблоневый цвет облетал, кружась и укладываясь белоснежными пятнышками на парковые тропинки. Небо было невероятно высоким с разбросанными по нему кудрявыми шапками облаков, и если всматриваться в него долго, то казалось, что проваливаешься в эту бесконечную синь. Дышалось легко, а зябкий ветерок даже обострял ощущения, заставляя двигаться чуточку быстрее.

– Мама, мама, посмотри, я лягуфку нафол! Иди фюда!

Я оглянулась в поисках сына.

Тот, стоя возле пруда, упоенно тыкал во что-то подобранной с земли палкой. Похоже, очередной земноводной снова доставалось. Я прибавила шаг, чтобы оттащить этого естествоиспытателя подальше от воды, не хватало, чтобы еще простудился. Мне и зимы достало, когда эти сорванцы на два носа сопли пузырями пускали, заразившись один от другого.

– Александер! – крикнула я, призывая старшего. – Александер?! Уведи брата от пруда! Я кому говорю?! Николас, отойди оттуда!

– Мама, но тут фе лягуфка?! – чуть шепеляво возмутился младший. Глаза его стремительно наполнились влагой. В свои три года он с легкостью переходил от счастья к слезам.

Мне оставалось еще немного дойти до него, когда с важным видом к пруду вышел Александер. Он, копируя деда, сложил руки за спиной и размеренным шагом приближался к брату.

– Плакса! – протянул он.

На что Николас, мгновенно перестав реветь, воинственно замахнулся на брата. Я поняла, что еще немного, и все перерастет в очередную драку. Господи, мальчишки…

– А ну-ка прекратили! – прикрикнула я на них и отобрала у младшего палку. – Алекс, еще раз услышу, что ты обзываешь брата, – обратилась я к старшему, – накажу!

– Но, мама?!

В свои шесть лет старший сын вовсю подражал деду – своему кумиру – и старался выглядеть столь же степенным и рассудительным, не осознавая, что вызывает этим на лицах взрослых невольные улыбки.