Сергей Бузинин - Последняя песнь Акелы-3

В полной мере силу привычки я прочувствовал вчера, когда ушел к посту на въезде в городок, поджидать приезда наших. Брать ствол к завтраку я посчитал излишним. Прикинул, как в глазах обчественности выглядеть буду: нормальные человеки к трапезе вооружившись вилкой с ложкой выходят, а я наганом? Решил, что так не комильфо, и оставил оружие в номере. Поглощая утренние тосты, заболтался с комвияжером из номера напротив, да так и ушел.

Дискомфорт от отсутствия наплечной кобуры я почувствовал достаточно быстро, буквально отойдя от гостиницы на десяток шагов, но возвращаться поленился. Опять же, говорят: возвращаться — плохая примета. Очень может быть, что те, кто придумал данную сентенцию, правы. Вот только просидев (точнее — пробегав: после полудня, облюбованный мной камень стал напоминать адскую сковородку для грешников и весь день я носился туда-сюда в поисках тени), безоружным весь день подле караульной будки, извелся на нет. И это притом, что лично для меня никакой опасности не наблюдалось. Зато после сеанса самоедства я стал лучше понимать Дато — тот тоже без оружия чувствует себя голым. Даже возгордился: вон у нас с Туташхиа сколько общего! Долго гордился, минуты три, а то и все четыре! А потом подумал, что это таким слабовольным неумехам как я, оружие уверенности в себе прибавляет, но, ни ума, ни опыта не дает. А для Дато его маузер не только удобный инструмент для окончательных расчетов, но и продолжение руки… И если для меня револьвер это привычная часть амуниции, типа штанов (без них на людях тоже жуткий дискомфорт ощущается), то для него часть тела…

Придя к таким выводам, я долго думал, огорчаться мне или радоваться, но однозначных выводов так и не сделал. И, пока в гостиницу не вернулся, сидел (когда удавалось), как на иголках. Так что со вчерашнего дня наган теперь всегда со мной, только что под подушку на ночь не кладу, и если я все же надумаю спуститься ужинать, обязательно возьму револьвер с собой. Бо как не известно, съехали ли французские любители покера, или меня поджидают. А если поджидают? Что мне тогда — стреляться с ними что ли? Не-е-е, ребяты-демократы, только чай, в смысле ужин в номер. А чего? Прейскурантом услуга предусмотрена, вот и пусть местное домоуправление покажет каких высот достиг ихний сервис…

Оказывается, реклама врёт не всегда и не везде. За другие места ручаться не буду, но в «Пеликаньем береге» прислугу долго ждать не пришлось. Менее чем через пять минут после топота коридорного по коридору (тавтология, однако, ну и пусть! Где ж еще бывшему преподу похулиганить, как не в своём дневнике?), кто-то вежливо постучал в дверь. Удовлетворением гастрономических запросов постояльцев (как жаль, что только их!) нынче заведовала Мадлен, томная блондиночка с вечно вожделеющим взглядом (или это мне, истосковавшемуся по женскому вниманию, так кажется?), точёной фигурой и массивным обручальным кольцом на левой руке. Замужняя…

Не подозревая (или достоверно зная?) о буре эмоций, которую вызывает её внешний вид, плутовка невинно хлопнула глазками и, присев в коротком книксене, поинтересовалась, чего я желаю… Сказал бы я, чего в данный момент желаю, так ведь не поймет. Или поймет и мужу пожалуется. На фиг, на фиг — к терапевту. Опасаясь захлебнуться слюной, я намеренно уставился в притолоку (официантка, наплевав на нынешнюю моду, носит платья образца середины века с широким квадратным декольте) и небрежно (очень хотелось верить, что звучало именно так) попросил огласить весь список, пожалуйста. В смысле — меню. И зачем, спрашивается, спрашивал? Мог бы и сам догадаться, благо не первый день замужем, в смысле, в гостинице проживаю. Мадлен, подтвердив наихудшие опасения, довела до моего сведения, что хозяйка, уважая и чтя обычаи постояльцев, для немцев (то есть для вас, герр Мюллер! И снова в книксене грудь демонстрирует… У-у-у!!!), традиционно включает в меню капусту, сардельки и пиво… Традиции — оно, конечно, хорошо и даже замечательно, но надо ж и меру знать. Нет, я не против, изображая из себя зайца (гусары, молчать!), вечерок-другой похрумкать капустку, но третий день подряд? Закрадываются подозрения, а девичья фамилия хозяйки, часом не Торквемада? И не служила ли она в инквизиции? Как бы то ни было, мне от этого не легче. Желая хоть как-то скрасить унылый вечер (женщин нет, еда… немецкая), попросил принести бутылку вина. А чего? Фрицы не только пивасиком брюхо наращивают, еще и винцо хлещут так, что и три француза не угонятся. Вот только не срослось. Мадлен, флегматично пожав плечиком, (и колыхнув грудью! З-з-за-ра-за!) огорошила меня новостью, что последнюю в гостиницу бутылку вина заказали давешние французы, чем вызвала во мне непреодолимое желание все же спуститься вниз и устроить галлам если не Седан, то Азенкур и Кресси точно.