Александр Прозоров - Тайна князя Галицкого

Рында, боязливо кланяясь, подошел к Иоанну, протянул грамоту и быстро ушел, едва только от нее избавился – словно змею ядовитую с облегчением выбросил.

Царь развернул свиток, пробежал его глазами и внезапно злобно зарычал:

– Курбский, паскуда! Сбежал! К ляхам сбежал. Детей, жену беременную в Юрьеве бросил, а сам удрал! – Иоанн смял донесение и двумя кулаками жахнул по столу: – Говорил же мне Висковатый, изменник он! Он Анастасию отравил, он с Сигизмундом снюхался и планы мои ему выдает! А ведь пред иконами клялся, ирод! Клятвопреступник!

– Почему токмо сейчас? – недоуменно спросил князь Воротынский. – Давно ведь его подозревали.

– А ты у него спроси!

– Может, опасался, что полоняне полоцкие его выдадут? – предположил Басарга.

– Ну, и вот что мне делать, боярин? – обратился к нему Иоанн. – На кого опираться? Князь Курбский – предал. Стрелецкий голова Тетерин – к ляхам убег. Князья Шуйские – изменили!

– Князья Шуйские? – вздрогнул боярин Леонтьев. – Как так изменили? Когда?

– А ты думаешь, кто тебя на реке Сухоне смертным боем бил?! – шумно дыша носом, спросил Иоанн. – Шуйская семейка! Горбатов-Шуйский с сыном все затеяли! Они сокровище священное присвоить захотели! А ты сказываешь, в городе открыто святыню положить… Отправляйся немедля! Спрячь снова до похода нового, и чтобы ни одна собака не ведала, где она лежит!

Оставаться рядом с разгневанным царем было опасно – недолго и самому в опалу угодить. Посему Басарга и князь Воротынский поторопились поклониться и выйти прочь.

– Посидел бы с тобой, боярин, право слово, – развел руками князь. – Но с таким известием торопиться надобно. Как бы Андрюшка Курбский в пропасть кого с собой не утянул.

– Благодарствую, княже, – поклонился Басарга. – Да токмо и мне приказ дан ясный. Обязан ехать.

Однако дома, войдя на двор, первым делом подьячий увидел четыре возка, на которых из-под рогож хищно поблескивали дула новеньких, еще сверкающих бронзой пушек.

– Это еще что? – изумился Басарга. – Они-то откуда?

Он взбежал по ступеням крыльца, вошел в дом…

– О, наконец-то! – поднялся из-за накрытого стола боярин Андрей Басманов. – А мы уж тебя, друг мой, заждались!

В этот раз он был одет на удивление просто: синяя атласная косоворотка, зеленые штаны, широкий наборный пояс с янтарными бляшками, цветастые сафьяновые сапоги. Кабы не золотые перстни, вышитая тафья и толстая золотая цепь на шее, так и за простолюдина принять можно.

– Рад видеть тебя, друг мой, – кивнул Басарга.

– А по голосу и не скажешь, – сошла улыбка с лица гостя.

– На себя не принимай, боярин Андрей. – Подьячий подошел к столу, налил себе меда, выпил. – Князь Андрей Курбский в Польшу сбежал.

– Да ты что?! – вскинулся Басманов. – А я что сказывал? Вот они все какие, Рюриковичи-то! Родом гордятся, а сами все на сторону смотрят, кому продаться подороже. Нельзя государю нашему на князей замшелых полагаться, надобно преданных да молодых возле себя возвышать! Ой, не слушает меня государь, а я дело сказываю. А тебе, друже, что отвечает?

– Да то же, что ты, и говорит! Что изменяют все, куда ни глянь… – Боярин налил себе еще меда. – От Рюриковичей дела самые важные прятать приходится.

– Верно, – повеселел Басманов. – Не тому верить надобно, кто древен, а тому, кого сам вырастил. Старый двор Иоанну начисто разогнать надобно да новый завести. Из людей проверенных, преданных. Тому и митрополит мудрый посодействовать может. Иоанн Васильевич наш набожен, голос Бога и церкви Христовой слушает внимательно.

– Верно, – согласился боярин Леонтьев, дотягиваясь до расстегая с грибами.

– Средь архиереев нынешних мудрее Пимена, архиепископа Новгородского, ныне и нет никого.

– Может, и так, – пожал плечами Басарга. – Я его не знаю.

– Так ты бы познакомился, – посоветовал боярин Басманов.

– Ты, вестимо, за хлопотами и не ведаешь, – подал голос молчавший до того Софоний Зорин, – что во время похода русского к Полоцку митрополит Макарий, духовник государя нашего, преставился, – боярин перекрестился. – Церкви православной нового митрополита избирать надобно.

– Господи, прими душу его, – перекрестился боярин Леонтьев.

– Лучшего митрополита, нежели Пимен, нам и желать нельзя, – выставил локти на стол Андрей Басманов. – Он тоже из худородных честью и совестью выбился, в Новгороде своем в дрязги московские не замешан. От родов древних княжеских далек… Коли его митрополитом поставить, то он не Рюриковичей, а нас держаться станет. Наше слово поддерживать, царя на нашу сторону склонять. Особливо коли поможем ему на верх самый подняться.